Источник: UK National Statistics 2005.

По данным ООН, к 2025 году примерно каждый шестой человек на Земле будет старше 60 лет, что составит более одного миллиарда пожилых и престарелых людей. Взрослое же население Европы старше 60 лет к 2025 году составит 28% (United Nations 2004).

Данная тенденция, по-видимому, будет сохраняться. Если в 2000—2005 гг. ожидаемая при рождении продолжительность жизни в Японии, Швеции и Израиле составляла соответственно 81,5, 80,1 и 79,2 лет, то в 2045—2050 гг. она будет составлять в соответствие с прогнозами 88,0 84,6 и 83,5 лет (United Nations 2004).

Средний возраст (в годах) в 2050 г. в Японии будет равен 52,3, в Италии 52,5, в Швейцарии 46,5. В «Клуб “50”» в 2050 г. войдут Австрия (50,0) и Гонконг (51,1). Почти достигнет этого уровня Испания — 49,9 лет (United Nations 2004).

Для России данная тема также актуальна. Население России по международным меркам, начиная с 60-х годов, считается «старым».

Конечно же, надо иметь в виду, что в действительности происходит не только увеличение доли населения старшего возраста в возрастной структуре общества, не только постепенное увеличение ожидаемой при рождении продолжительности жизни, но и иной процесс, пока что малозамеченный и практически неисследованный учеными: «омоложение населения». Население развитых стран, благодаря развитию медицины, дольше сохраняет здоровье и молодой внешний вид, что накладывает свой отпечаток на множество процессов психологического, культурного, общественно-социального характера и т. п. Не стоит также забывать, что настоящая цель ученых-геронтологов и всех, кто занимается вопросами преодоления старения — не просто увеличение продолжительности жизни, а продление срока здоровой жизни и молодости.

Большой вклад в «омоложение» населения вносит распространение множества косметологических методик поддержания хорошего внешнего вида: пластическая хирургия, аппаратная и «фармацевтическая» косметология, др. Появилось целое направление в медицине: «антиэйджинг» (от англ. antiaging — «против старения»). Также многие заболевания и состояния, обычно ассоциирующиеся со старением, сами стали более «старыми». Так, в среднем, климакс теперь у женщин наступает позже. Если в начале нашего века климакс и сопутствующий ему в ряде случаев климактерический синдром наступал у женщин в возрасте 40 лет, то теперь чаще всего — в 50-−52 года (Белова 2001).

Заместительная гормональная терапия также вносит свой вклад в здоровье и активность женщин.

Такое «омоложение» населения, в противовес «поседению» зачастую придает, как мы это покажем ниже, новые акценты самым различным процессам. Но в целом, увеличение среднего возраста населения имеет далеко идущие последствия и оказывает серьезное влияние на планирование и осуществление мероприятий в области социальной политики. Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан на Второй всемирной ассамблее по проблемам старения сказал:

«По мере того как все больше и больше людей переселяются в города, пожилые люди теряют традиционную семейную опору и социальные связи и стремительно скатываются на грань маргинализации… Во многих развитых странах концепция надежного существования «от колыбели до могилы» быстро исчезает. Убывающая численность работающего населения означает, что пожилые люди еще больше рискуют остаться без надлежащих пенсий и медицинского обслуживания. По мере роста численности пожилого населения эти проблемы будут многократно возрастать» (Аннан 2002).

Ему вторит Пол Ходж, специалист по вопросам возрастной социальной политики из Гарвардского университета: «Продолжительность жизни будет быстро расти, и та стратегия, которой мы придерживаемся сейчас, очень скоро окажется неприемлемой» (NEWSru 2006). К счастью, именно феномен увеличение срока здоровья в период старения может существенно облегчить обществу решение проблему старения населения.

Кроме феномена «омоложения» населения — и это будет специально отмечено в разделе «Современное состояние технологий, влияющих на продолжительность жизни» — современная медицина вплотную подошла к рубежу, за которым мы вправе ожидать серьезного увеличения продолжительности жизни. На это указывают многие известные ученые. В. Н. Анисимов, профессор, президент Геронтологического общества Российской академии наук в книге «Эволюция концепций в геронтологии» пишет: «...если сохранится существующий темп прогресса в изучении механизмов старения, то правомерно ожидать получение в ближайшие 10−20 лет критически важных результатов в этой области. Представляется вполне обоснованным надеяться, что эффективная терапия старения может быть реализована уже во второй четверти XXI века, а в его второй половине появление методов, фактически дающих человеку 'вечную молодость'» (Анисимов, Соловьев 1999). Существуют и иные, несколько отличающиеся по датам в обе стороны, прогнозы. Тем не менее, общее направление тенденции уже не вызывает сомнений в среде специалистов. Более того, в области противодействия старению уже достигнуты впечатляющие результаты в опытах на животных (Чистяков 2006).

В своем исследовании мы исходим также из положения, что не замечать и не учитывать в прогнозировании как «омоложение» населения, так и революционное состояние геронтологии невозможно.

Итак, сложившаяся тенденция, которая со временем будет нарастать, ставит перед обществом проблемы экономического, социального, психологического, нравственного плана. Уже сейчас правительства вынуждены менять пенсионную политику, политику в области медицинского страхования и обслуживания, развивать системы обучения лиц третьего возраста, реагировать на многие вызовы, связанные с данной проблемой, при этом, используя в качестве основы различного рода прогнозы.

Но, еще раз заметим: надо отчетливо понимать, что общепринятые показатели, например, ожидаемой продолжительности жизни, являются экстраполяцией данных последних десятилетий, для которых характерным является отсутствие кардинальных прорывов в области медицины, способных привести к каким-либо крупномасштабным последствиям, как это было, например, в период эпидемиологического перехода.

В данный же момент — и это уже замечено исследователями (в том числе и российскими (Мартынов 2001)) — есть основания полагать, что мы живем в период начала биотехнологической и геронтологической революции, и простую экстраполяцию в отношении продолжительности жизни и здоровья населения можно считать неверной, в частности, серьезно занижающей показатель ожидаемой при рождении продолжительности жизни, особенно — для молодых когорт.

Это одна из самых серьезных опасностей в прогнозировании: попытка экстраполировать кривые на будущее без учета возможных или даже предсказываемых наукой (а иногда даже — уже существующих!) качественных, революционных изменений в какой-либо отрасли, серьезно влияющей на исследуемую проблему. Невозможно прогнозировать стоимость разработки новых лекарств, не учитывая бурно развивающееся компьютерное моделирование человека на разных уровнях: клетки, биохимических взаимодействий, различных системы организма и пр. Развитие данного направления способно серьезно повлиять на стоимость разработок новых лекарств, так как уменьшит затраты на испытания и сроки разработок. Еще интересный пример: не так давно выяснилось, что невозможно прогнозировать структуру занятости населения без учета развития информационных и коммуникационных технологий (Vaknin 2003: 88).

Невозможно также прогнозировать различные показатели здоровья населения, не учитывая будущего, прогнозируемого развития и влияния компьютерных технологий, биотехнологий и уже зарождающейся наномедицины.

Тем не менее, мы считаем возможным опираться в нашем исследовании на официальные данные, которые, хотя и не учитывают влияние и перспективы новейших достижений науки и техники, но имеющуюся на данный момент тенденцию выявляют верно. Хочется, однако, отметить, что, в настоящее время мы живем в условиях развивающейся NBIC-конвергенции, то есть, усиливающегося взаимовлияния и взаимоускорения ведущих инновационных технологий (нано- (N), био- (B), информационных (I) и когнитивной (С) науки) (World Technology Evaluation Center 2004). В связи с этим было бы неправильным — с учетом весьма слабой на данный момент проработки вопроса о влиянии конвергирующих новейших технологий — составлять прогнозы более чем на 20 лет, максимум — 30 лет.

К сожалению, этого соблазна не избежали даже признанные мыслители. Так, Умберто Эко недавно выдвинул прогноз, который исходит из убежденности автора в том, что в ближайшие века люди будут жить в среднем 200 лет (Эко 2006: 66—67). Исходя из этого, автор делает весьма смелые и, на наш взгляд, неоправданные прогнозы, как, например, появление новых болезней в возрастном промежутке от 80-ти до 200 лет, увеличение возраста совершеннолетия, переход в связи с этим функции воспитания детей к государству.

Как и во многих иных прогнозах, здесь не учитывается не только уже прогнозируемое влияние наномедицинских технологий, новых технологий обучения и воспитания, зарождающихся технологий управления когнитивными процессами. Также недопонимается тот факт, что как такового общества, где средняя продолжительность жизни составляет двести (или какое-то другое строго определенное число) лет — такого общества в ближайшие столетия не будет, поскольку надо отчетливо понимать, что разные возрастные группы уже сейчас имеют различную ожидаемую продолжительность жизни. Для людей старшего поколения она примерно равна стандартам конца ХХ в. Для лиц средней возрастной группы ожидаемая продолжительность жизни может увеличиться (в зависимости от дохода) до ста двадцати лет (отсчитывая с момента рождения). Младшая возрастная группа имеет шанс на значительно бóльшую продолжительность жизни и даже (о чем, как показано ниже, неустанно говорят ведущие геронтологи) — на практически неограниченное долголетие.

К сожалению, эта проблематика крайне малоизучена, о количественных исследованиях в этой области неизвестно. Поэтому в исследовании нам приходится полагаться на имеющиеся данные, информацию о технологических достижениях и исследовательскую логику.

Исходя из этого, рассмотрим, каковы же перспективы увеличения продолжительности жизни и к каким последствиям это приводит уже сейчас и к чему этот процесс может привести в будущем.

В нашем исследовании мы ограничимся рассмотрением исключительно медицинских и биомедицинских технологий, влияющих на продолжительность жизни, и не будем рассматривать социальные, политические и прочие воздействия, к которым относятся, в частности, проблемы алкогольной и наркотической смертности, оказывающие заметное влияние на снижение продолжительности жизни в России и других восточноевропейских странах (Халтурина, Коротаев 2006).

На данный момент можно сказать, что уже заложены основы понимания проблемы старения, множество выдающихся ученых работают над этой важнейшей проблемой. Среди ключевых фигур выдающиеся российские ученые: академик РАН В.П. Скулачев, профессор В.Н.Анисимов, ученые А.М. Оловников, В.Б. Мамаев, а также их зарубежные коллеги Ричард Миллер (Мичиганский университет), Джей Ольшански (Университет Иллинойса), Обри ди Грей (Кембриджский университет), Брюс Эймс и многие другие.

Обри ди Грей (Кембриджский университет), выдающийся современный геронтолог, член Совета директоров Американской ассоциации старения (American Aging Association) и Международной ассоциации биомедицинской геронтологии (International Association of Biomedical Gerontology) уже дважды проводил конференции по инженерным стратегиям пренебрежимого старения (SENS), результаты которых сложно переоценить.

Средства, направляемые на изучение старения в развитых странах, непрерывно растут. Так, например, с 1990 по 2000 гг. средства, выделяемые Национальному Институту Старения (NIA), в США возросли более чем в два раза: с 210 до 570 млн. долл. (Borner 2006). Как указывается в прогнозах Института мировой экономики и международных отношений РАН, «тенденции быстрого роста фундаментальных и прикладных научных исследований, разработок, ориентированных на решение самых разнообразных проблем здоровья, в прогнозном периоде (2000−2015 гг.) усилятся во всех развитых странах» (Мартынов 2001: 592).

Соответственно, растет число открытий и технологических достижений в областях медицины и биотехнологий, связанных с увеличением продолжительности жизни. Например, необходимо отметить бурный рост достижений в области клеточного выращивания органов. Стволовая терапия уже сейчас лечит множество ранее неизлечимых болезней и претендует на звание основного метода омоложения на ближайшие 10−20 лет (Maxon 2006). Огромное количество организаций по всему миру работает над проблемой компьютерного моделирования живых организмов и человека в частности. Так, ведется работа над проектом, ставящим перед собой задачу создать полную компьютерную модель бактерии кишечной палочки (Escherichia coli), с точностью до отдельных молекул (International E. coli Alliance). Существует ряд проектов, занимающихся вопросами изучения и «инженерного анализа» человеческого мозга (Human Cognome Project). Продвигается IBM Blue Brain — совместный проект IBM и Федерального политехнического института Лозанны, целью которого является создание цифровой модели человеческого мозга (Blue Brain Project 2007). Работы в этом направлении ведет также НАСА, существует целый ряд проектов по анатомическому моделированию человека (Потапов 2006).

Решение задачи моделирования человека позволит решить как вопросы отдаленных последствий применения лекарственных средств, так и практически любые вопросы медицинского и иного вмешательства в организм человека и его отдаленных последствий.

Не остается в стороне и российская наука. Самое широкое наступление на старение ведут ученые во главе с Институтом физико-химической биологии им. А. Белозерского под руководством академика В. П. Скулачева.

Во многих лабораториях — как государственных, так и частных — исследуются свойства стволовых клеток: не только их свойство усиливать регенерацию отдельных органов (в этом направлении достигнуты впечатляющие результаты), но и общее омолаживающее воздействие. И хотя, надо сказать, отношение к этой молодой методике неоднозначное, тем не менее, общество в целом достаточно легко решило для себя морально-этические вопросы использования стволовых клеток (что говорит о психологической готовности людей к увеличению срока своей жизни и молодости).

Технологии лечения и омоложения с помощью стволовых клеток бурно развиваются и экспансивно расширяются. И хотя в данный момент трудно говорить о какой-либо устойчивой динамике цен на услуги стволовой терапии, но в целом, она становится более доступной.

Действительно, существует ли нечто в основе стволовой терапии, что делает ее принципиально неприспособленной к широкому тиражированию? На наш взгляд, не существует.

Тезис о ее индивидуальной направленности, о необходимости индивидуального подхода к каждому человеку, не может быть препятствием к этому, поскольку мы пользуемся огромным количеством таких индивидуально ориентированных услуг: вся медицина, практически все бытовые услуги и т. д. Также в основе данной технологии лежит относительно несложная (для современного общества) техническая база, которая может быть легко тиражируема. Обучение специалистов-практиков также не представляет сложности. Медицинская инфраструктура вполне может справиться с широким использованием данной методики.

Учитывая все вышесказанное, мы вправе ожидать масштабного распространения методики омоложения стволовыми клетками (естественно, если исследования ближайших лет подтвердят оптимистические прогнозы) как на основе частной инициативы, так и при поддержке государства, впрочем, как кажется, пока не готового осознать ценность отдельной человеческой жизни и работать на ее сохранение в более расширенных пределах, чем ранее.

Данная проблематика также широко рассматривается в философских кругах. Прежде всего, хотелось бы отметить вклад в осмысление проблем иммортализма российского философа, доктора философских наук, профессора Игоря Владимировича Вишева. Поднимая вопросы о возможности увеличения жизни, Игорь Владимирович выпустил за последние 15 лет большое количество публикаций по вопросам жизни, смерти и бессмертия, наиболее значимыми из которых являются книги «На пути к практическому бессмертию» (Вишев 2002) и «Проблема жизни, смерти и бессмертия человека в истории русской философской мысли» (Вишев 2005). В последней автор убедительно показывает, что вопрос о возможности и необходимости увеличения срока жизни человека положительно решался такими мыслителями как Николай Федоров, Владимир Соловьев, Николай Чернышевский. Также и Александр Герцен счел возможным высказать мысль о желанности и готовности победить смерть в случае наличия необходимых для этого условий.

Тенденцию, постепенно распространяющуюся в обществах развитых стран, можно, пожалуй, выразить словами Джона Харриса, профессора биоэтики Манчестерского университета, который говорит, что этот вопрос необходимо рассматривать не как борьбу со смертью, а как схватку за жизнь. В статье агентства Рейтер от 26 марта 2006 г. «С 150-летним юбилеем! Перспективы новой эры старения» приводится его высказывание: «Спасение жизни — это просто отложенная смерть. Если правильно и хорошо откладывать смерть на небольшой срок, то неясно, почему будет менее правильно отложить ее надолго?» (Happy 2006).

Поскольку мы сейчас живем в период начала биотехнологической революции, то в целом мы считаем, что уже наметившиеся достижения в клеточной терапии, терапевтическом клонировании и других областях современной геронтологии и биотехнологий приведут к более высоким показателям ожидаемой продолжительности жизни уже через десятилетие, что приведет к более явным трансформациям общества, чем это видится с традиционных позиций.

Также надо отметить, что нынешнее положение пожилых людей в обществе уже фундаментально изменилось по сравнению с традиционными обществами и изменится в ближайшее время еще больше, причем не обязательно эти изменения будут иметь прежний характер, что мы также попытаемся показать.

О каких же изменениях в обществе, связанных непосредственно с увеличением продолжительности жизни в последние десятилетия, мы уже знаем? О каких только начинаем догадываться? Какие связанные с этим пограничные ситуации могут возникнуть, какие − сгладиться? Что может принести ожидаемое многими учеными кардинальное увеличение продолжительности жизни в ближайшие 20−30 лет?

В своей статье мы попытаемся ответить на эти вопросы.

Прежде всего, хотелось бы перечислить выделенные нами процессы и явления, наиболее тесно связанные с процессом увеличения продолжительности жизни. Это:

1. изменения в структуре социальной стратификации общества;
2. изменение пенсионного возраста и пенсионной политики;
3. развитие переквалификации, обучения взрослых и пожилых людей (lifelong education);
4. конфликт между новой реальностью и традиционными представлениями о возрасте и «возрастном расписании»;
5. размывание возрастной стратификации и начало формирования безвозрастного общества;
6. возможное снижение популярности радикальных движений;
7. изменения в семейном укладе, связанные с увеличением продолжительности жизни;
8. возможное перенаселение.

Рассмотрим их более подробно.

Нами рассматриваются те изменения социального расслоения общества, которые уже имеют место (и, возможно, проявятся) именно в связи с увеличением продолжительности жизни. Мы не рассматриваем зависимость увеличения продолжительности жизни и здоровья от таких переменных как пол, расовые характеристики или различные параметры влияния окружающей среды, хотя очевидно, что, в целом, здоровье определяется взаимодействием социальных, психологических и биологических факторов. Влиянием географического положения также пренебрегаем, поскольку оно не играет решающей роли при рассмотрении интересующей нас тенденции.

Прежде всего, хотелось бы отметить, что на данном этапе исследований в этой области нет однозначного ответа на вопрос, будет ли социальное расслоение по мере увеличения ожидаемой при рождении продолжительности жизни расти или уменьшаться. В то же время никем пока не выдвинуто никаких убедительных аргументов в защиту положения о возрастании социального напряжения по мере увеличения продолжительности жизни. Кроме того, неравноправие в распределении доходов в мире (400 богатейших людей Америки имели в 1993 году состояние в 328 млрд. долл., что больше, чем валовой национальный доход миллиарда людей, проживающих в Индии, Бангладеш, Шри-Ланке и Непале за 1991 (Inozemtsev 2001: 12—138)) является критическим и вне рассмотрения перспектив увеличения продолжительности жизни.

Надо сказать, что исследователями уже получены некоторые данные по зависимости смертности от принадлежности к социальным классам. Так, например, лица с высшим образованием в Великобритании уже сейчас живут в среднем на семь лет больше, чем неквалифицированные рабочие.

Источники: Data from Population Trends, 80. 1995. From Sociology Review, 9.2. Nov.1999. P. 3. Crown copyright.

В России наблюдаются еще более значительные различия в уровне смертности между лицами, занятыми умственным и физическим трудом, а также очень сильные различия, связанные с образовательным уровнем (Андреев, Кваша, Харькова 2005: 227—228; Андреев, Харькова, Школьников 2005: 68—81; Халтурина, Коротаев 2006: 39–42, 86).

В последнее время появилось некоторое количество публикаций (Сухих 2005; Ашшурский 2005), где, в основном, на основании подобных фактов, без учета причин, влияющих на данную зависимость и тенденций изменения влияющих факторов, приводятся достаточно мрачные прогнозы социальных бурь, которые якобы разразятся при дальнейшем развитии технологий продления жизни. Мы не согласны с такими выводами, поскольку считаем необходимым учитывать тенденции, влияющие на имеющуюся проблему: Мы считаем: в любых прогнозах относительно рассматриваемой темы необходимо иметь в виду, что на различие в здоровье разных социальных классов влияют такие (притом, меняющие в зависимости от времени степень своей важности) факторы, как: степень доступности современных, в том числе ныне дорогих способов лечения; правительственные программы развития социальной медицины; традиционный для определенной прослойки образ жизни; программы борьбы с курением, злоупотреблением алкоголем, наркотиками (которые больше распространены в менее обеспеченных и менее образованных слоях общества); уровень образования, а в последнее время — появление с развитием интернета — доступного образования через сеть Internet. Для подобных прогнозов имеют также большую важность такие влияющие на различия в здоровье разных классов факторы, как постепенное исчезновение неквалифицированного труда — одна из самых устойчивых тенденций развития постиндустриального общества; увеличение социальной активности лиц старшего возраста и пр. Также — и это крайне важно — происходит постоянное уменьшение стоимости и улучшение качества медицинских услуг, в том числе ранее бывших доступными только самым обеспеченным слоям.

На этом фоне сценарии «революционного» разрешения возможных социальных конфликтов на почве различной ожидаемой при рождении продолжительности жизни выглядят не убедительно. Уже сейчас, как мы показали выше, различные возрастные когорты имеют существенно отличающуюся ожидаемую продолжительность жизни (считая от момента рождения). Уже сейчас она в разных странах разнится в разы. И при этом мы не наблюдаем «войн смертных против бессмертных».

В заключение нашего краткого обзора хочется сказать, что современное общество обладает значительным потенциалом выравнивания любых социальных перекосов. В данном случае это может быть, например, расширение бесплатных и дотируемых услуг в медицинской и социальной сфере. Главное же значение в вопросах социальной стратификации будут иметь политические решения и воля правительств: принятие различных программ доступности, программ борьбы с бедностью и неравенством в разных сферах и т. п. В целом мы хотим сказать, что не видим причины, по которой уже имеющийся механизм сглаживания социальных различий не стал бы работать при нарастании влияния на социальное расслоение фактора увеличения продолжительности жизни.

Общераспространенным является мнение, что, так как число пожилых людей будет продолжать расти, будут расти и потребности в определенных социальных услугах и системах здравоохранения. Рост продолжительности жизни означает, что пенсии надо будет платить большее количество лет, чем сейчас.

В Италии, например, люди уходят на пенсию в среднем в 57 лет. «Это приводит к чрезмерным издержкам и потере навыков и знаний, которые могут потопить нашу экономику», — говорится в газете «Либеро». Уже звучат предложения, чтобы пенсионный возраст был постепенно повышен до 60 лет к 2010 и после этого до 62 лет (Arie, Aris 2003). «Недавно пенсионные ассоциации предупредили, что современная схема выплат пенсий не может существовать бесконечно долго. Они призвали к увеличению минимального пенсионного возраста как для женщин (от теперешних 60 до 65 лет), так и для мужчин (от 65 до 70 лет), с тем, чтобы скомпенсировать увеличившуюся продолжительность жизни» (Гидденс 2005).

С утверждением, что при увеличении продолжительности жизни пенсии придется платить дольше, можно поспорить. В его основе лежит предположение, что зависимость уровня заболеваемости от возраста будет иметь примерно нынешний характер, может быть только слегка «растянутый» (не сдвинутый!) к концу жизни на соответствующее количество лет. Это можно поставить под сомнение.

Так, например, С. Джей Ольшанский, известный американский биогеронтолог и специалист по биодемографии, и его коллеги предложили идею, известную как «Дивиденд долголетия». Они утверждают, что оптимальным с экономической точки зрения будет не изучение и лечение отдельных болезней, а разработка методов замедления и лечения старения. Более поздняя и более короткая старость (так называемая концепция «компрессии смертности») значительно снизят издержки общества на лечение пожилых и повысят их вклад в экономику. Затраты на подобный подход составят около 1 процента от общих медицинских расходов (в США), но принесут экономическую отдачу на 1—2 порядка больше (Olshansky, Perry, Miller, Butler 2006).

Но в любом случае, самым естественным в ситуации увеличения продолжительности жизни и ожидаемого улучшения здоровья населения будет изменение пенсионной политики. Первый шаг уже делается — это увеличение пенсионного возраста. Второй шаг необходимо будет сделан, каким бы непопулярным он ни кажется сейчас: назначение пенсий по состоянию здоровья, начиная с определенного возраста. Или вообще без учета возраста. Здесь может помочь разработка единого стандарта определения биологического возраста. Существуют и иные подходы к разработке пенсионной политики в будущем (Grey 2007).

Говоря об отдаленной перспективе радикального продления жизни, можно сказать: при идеальном состоянии здоровья населения пенсии вообще могут стать не нужны.

По оценкам британской компании iSociety среди тех британцев, кому за 65, лишь 20% являются пользователями персональных компьютеров (Вебпланета 2002). По мере развития компьютеризации доля пожилых пользователей ПК будет расти и, соответственно, для данной когорты будут увеличиваться возможности нахождения работы и учебы.

Кофи Аннан в своей речи на Второй Всемирной ассамблее по проблемам старения сказал: «Мы должны признать, что поскольку люди становятся более образованными, дольше живут и сохраняют хорошее здоровье, пожилые люди, как никогда прежде, могут вносить и действительно вносят более значимый вклад в общество. Содействуя их активному участию в жизни общества и его развитии, мы можем обеспечить, чтобы их бесценные таланты и опыт хорошо использовались. Пожилые люди, которые могут и желают работать, должны иметь возможность для этого; и любой человек должен иметь возможность учиться на протяжении всей жизни».

Во многих странах уже развиваются так называемые университеты третьего возраста, и системы lifelong education в целом. Весьма показательным на этом фоне является появление в Японии в 2005 году программы «Тренировка мозга для пожилых» для игровых приставок Nintendo (Membrana 2006).

Это серьезнейший момент, который уже сейчас приводит к различного рода пограничным ситуациям. Вопросы брака, рождения детей, работы, отношений между различными возрастными группами — буквально все стороны жизни в данный момент переосмысляются обществами, которые столкнулись с увеличением продолжительности жизни, и, конечно же, появление новых реалий вызывает к жизни различные пограничные ситуации. Так, геронтологическое насилие — явление, встречающееся среди всех социальных групп, независимо от уровня дохода, образования, положения в обществе, к сожалению, присутствует как в домашних условиях (в отдельных семьях), так и в социально-медицинских лечебных учреждениях. Именно эта проблема сейчас широко освещается прессой и изучается исследователями. Разработана даже условная типологизация фактов насилия — физическое, эмоционально-психологическое, финансово-экономическое, пренебрежительное отношение, сексуально-геронтологическое и насилие, связанное со злоупотреблением медикаментозными средствами.

Каждый из людей старшего возраста в той или иной мере подвержен влиянию традиционных взглядов, выражаемых родственниками, СМИ, соседями и т. д. Также и культурные ориентации пожилых людей, сформировавшиеся в первой половине XX века, отличаются от культурных ориентации людей, родившихся в постиндустриальную эру высоких технологий (вторая половина XX века). Это выражается в служебной и производственной этике, семейных, религиозных, патриотических ориентациях.

Данный конфликт будет стираться по мере ослабления возрастной стратификации (об этом мы пишем в разделе 5 «Ослабление возрастной стратификации»), по мере развития университетов третьего возраста и внедрения в общественное сознание представления о людях старшего возраста как о реальной активно действующей силе, что, естественно будет все больше происходить по мере развития технологий оздоровления и омоложения.

Однако в каждой стране развитие активности пожилого населения идет по своему пути, и то, что подходит одной культуре и системе, не всегда может быть в неизменном виде перенесено в другую культурную среду. Можно только отметить эту тенденцию и изучать наиболее успешный опыт для приспособления его к конкретным нуждам общества.

Надо также заметить, что конфликт между новой реальностью и традиционными представлениями о возрасте и «возрастном расписании» не первый в истории человечества конфликт такого рода. Например, престижный возраст не всегда был одним и тем же − все периоды человеческой жизни при определенных условиях были таковыми. И момент смены принадлежности престижности был, конечно же, в той или иной мере конфликтом указанного типа. Но сейчас, невзирая на широко распространенные стереотипы о наиболее счастливой поре в молодости, можно смело утверждать, что любая пора жизни, в том числе и старость, может быть престижной. И такой подход необходимо широко культивировать в обществе, из него должны исходить властные структуры, определяя социальную политику по отношению к пожилым людям.

Также необходимо отметить, что, к сожалению, в современном обществе, ориентированном на молодежную культуру, сложились негативные стереотипы старости, которые отрицательно отражаются не только на самих пожилых и престарелых людях, но и на культуре общества в целом. Стереотипы старости определяются совокупностью упрощенных обобщений о лицах третьего возраста, позволяющей воспринимать их шаблонно и необоснованно. В результате во многих странах, в том числе и в России, развился так называемый эйджизм.

Термин «эйджизм» первоначально был введен британским исследователем Р. Батлером в начале 1960-х годов (Butler 1980). Он определялся как процесс стереотипизации и дискриминации, направленный против пожилых людей только потому, что они пожилые, аналогичный расизму и сексизму. Это негативное отношение к старшим поколениям, которое отражается на качестве жизни самих пожилых и престарелых людей, ограничивает возможности их участия в политической, экономической, социальной и культурной жизни общества, где третий возраст может проявить и выразить себя, использовать накопленные за годы таланты и знания.

Эйджизм существует во всех современных, а значит, быстро развивающихся, обществах. Видимо, это связано с тем, что отношения поколений никогда не носили гармонически-идиллического характера. В. В. Бочаров отмечает, что «в традиционных обществах отношение к старикам варьировалось от трогательной заботы до самого жестокого обращения, вплоть до убийства» (Бочаров 2000). Он же подробно аргументирует, что вопреки устоявшемуся мнению о гармонии отношений между поколениями в традиционной русской общине они характеризовались довольно сильной напряженностью, а иногда переходили в откровенный конфликт (Бочаров 2000: 169—184). Боязнь, неприятие старости пронизывают и современное российское общество.

Одним из важных направлений социально-педагогической и социально-культурной деятельности государства по вопросам преодоления влияния эйджизма, а также увеличения продолжительности жизни и улучшения качества жизни в старости, является формирование такой социальной системы, которая позволит старшим поколениям полноценно и активно участвовать в общественной жизни.

Для практического решения этих вопросов необходимы не только логический, статистический анализ и лабораторные исследования, но, прежде всего, теоретическая база и научное осмысление самого феномена старости, изучение механизмов старения и выработка на этой основе способов изменения стереотипов упрощенного восприятия людей третьего возраста, разработка методов и средств сохранения здоровья пожилых людей, увеличения продолжительности жизни, поддержания активного образа жизни в старости. Возможность социально-культурной активности в третьем возрасте — один из основных путей улучшения качества жизни лиц третьего возраста, преодоления негативных тенденций по отношению к старости. Этому в большой мере может способствовать реализация принципа социально-культурной активизации личности, главный постулат которого заключается в обеспечении вариативных возможностей для активной социально-культурной деятельности пожилых и престарелых людей.

Общества, столкнувшиеся с проблемой «поседения» населения вынуждены способствовать более активной интеграции пожилых и престарелых людей в экономическую, политическую, социальную и культурную жизнь общества, развивать и стимулировать программы и мероприятия, направленные на обеспечение социальных гарантий пожилым людям, развивать программы подготовки квалифицированных специалистов для служб, деятельность которых связана с удовлетворением потребностей и интересов лиц третьего возраста. По мере дальнейшего увеличения продолжительности жизни эти задачи становятся все более актуальными.

Многие исследователи утверждают, что передовые технологии по мере их успешного внедрения в жизнь становится источником стратификации поколений; что разрыв поколений и драматические последствия модернизации стали общей судьбой общества развитых стран всего мира, Ключевое значение при рассмотрении этой темы придается социальным и культурным аспектам информации как глобальной проблемы современности. Межпоколенческие проблемы в контексте научно-технического прогресса рассмотрены в работах А. И. Ракитова, И. В. Бестужева-Лады, Л. Н. Гумилева, А. В. Лисовского, В. В. Радаева, О. И. Шкаратан, Д. А. Иванова.

В последние десятилетия, во время расцвета информационно-коммуникационных технологий действительно, более молодые на тот момент когорты в большей степени освоили появившуюся технологию. Этот межпоколенный разрыв наблюдается и сейчас. Но с конца 90-х годов XX века началась вторая «сверхтехнологическая» революция, условно называемая биотехнологической, которая несет в себе потенциал сглаживания этой пограничной ситуации. Этому может способствовать, увеличение продолжительности жизни, сопряженное с улучшением здоровья людей старшего возраста, что приведет и уже приводит к широкому распространению различных форм обучения пожилых и освоению ими в большем масштабе новых технологий. Во-вторых, началось распространение фрилансерства (от англ. freelancer — наемник), удаленных способов работы, что может стимулировать пожилых людей к удаленной работе с помощью компьютера и, соответственно, освоению новых возможностей.

Учитывая вышесказанное, мы считаем, что благодаря благоприятным революционным глобальным изменениям, суть которых составляет использование информационных технологий и расширение прав гражданского общества, а также — будущему широкому распространению новых методов лечения и предотвращения старения, мы можем строить партнерские отношения, необходимые для создания общества людей всех возрастов.

Говоря о возрастной стратификации, стоит отметить, что при первичном контакте люди строят свои взаимоотношения, в частности, на определении принадлежности контактера к какой-либо возрастной группе, исходя из определения этой принадлежности с помощью визуальной и прочей информации и используя сложившиеся стереотипы. Сейчас можно (и тем более, возможно будет в будущем) все чаще наблюдать людей, не соответствующих сложившимся в прошлом стереотипам. Это люди, хорошо выглядящие в пожилом возрасте, занимающиеся спортом, занимающиеся трудом или занятиями, ранее считавшимися молодежными. Все чаще встречаются ситуации, когда биологический возраст человека существенно меньше его фактического возраста. Соответственно, такие люди имеют иные модели поведения, иные претензии и возможности, чем пока еще привычные для возрастной группы их фактического возраста. Соответственно, возраст постепенно перестает играть определяющую роль в межличностном общении, более того, у части населения возможна некоторая дезориентация в связи с этими процессами. Общество становится все более безвозрастным.

Это приводит к таким явлениям, как изменения в структуре занятости (перехват рабочих мест, которые традиционно отдавали молодым); усиление «меритократии» (дискриминации по способностям), ослабление в целом возрастной дискриминации (и, соответственно — уменьшение возрастных льгот).

Конечно, возрастная стратификация не сводится к демографическим процессам и разделению труда, но также имеет социально-экономический и организационный аспект. Само понятие «стратификация» предполагает определенную иерархию в распределении авторитета или власти (Психология возрастных кризисов 2000). Все эти аспекты также подвергнутся соответствующим изменениям.

Практика показывает, что среди молодежи чаще встречаются люди, настроенные радикально. Например, Дж. Голдстоун (Goldstone 1991) связывает политическую нестабильность в Европе в Новое Время с высокой долей молодых когорт в обществе.

По мере увеличения продолжительности жизни можно, как нам думается, ожидать общего снижения радикализма как доли радикально настроенных людей в популяции (что, впрочем, не обязательно приведет к значительному снижению рисков экстремизма и терроризма).

Проявления радикализма напрямую связаны с возрастными кризисами. В развитии человека закономерны критические переходы, сопровождающиеся, как правило, гормональными перестройками в организме и соответствующими изменениями поведения. Типичными примерами таких переходов являются периоды полового созревания («переходный возраст», сопровождающийся у стайных животных часто уходом из стаи и усилением поисковой активности), периоды предменопаузы и менопаузы у женщин.

Естественно, что при повышении процентного количества людей старшего возраста, все меньшее число людей будет находиться в «возрасте радикальности». Соответственно, мы вправе ожидать уменьшения молодежной радикализации. Появятся ли у людей старшей возрастной группы новые кризисные периоды, связанные, например, со сменой жизненных сценариев, на данный момент неизвестно.

В данной области человеческих взаимоотношений мы вправе ожидать следующие изменения: увеличение разводов, изменение отношения к людям старшего возраста (в частности, на это будет влиять уменьшение количества живущих с детьми пожилых людей); вероятно, станут более распространены бигамные браки, которые характерны для старших возрастных групп. Также увеличится доля браков с большой разницей в возрасте между женихом и невестой.

Все это процессы видны уже сейчас. Сегодня уже в Великобритании каждая четвертая женщина находится замужем за мужчиной, который на 15 и более лет старше нее. В России также с каждым годом становится все больше союзов, в которых мужчина значительно старше своей партнерши (на 15 и более лет). В Москве ежегодно заключается 60 тысяч браков, из них примерно 11–11,5 тысячи в год — при разнице 15 и более лет в сторону мужчины. 20 лет назад эта цифра была в 10 раз меньше (Аргументы и факты 2005). С развитием технологий омоложения, очевидно, будет увеличиваться число союзов с большой разницей в возрасте в сторону женщин.

Также уже сегодня разводом заканчиваются многие браки, которые раньше разрывала смерть. Специалисты называют это «синдромом усталости от мужей-пенсионеров». Одна пожилая японка говорит: «Мало того, что я прислуживала ему, когда он приходил домой с работы, так теперь он все время будет торчать дома. Этого я уже не вынесу».

Существуют и более радикальные прогнозы. Так, Умберто Эко, например, прогнозирует кардинальное увеличение «отказных» детей в связи с инфантилизацией населения и возможным увеличением возраста совершеннолетия (Эко 2006: 66—67). На наш взгляд, этот прогноз не убедителен, поскольку автор связывает определение возраста совершеннолетия исключительно с накоплением конкурентоспособных знаний. В действительности же определение (установление) возраста совершеннолетия — это задача, зависящая от множества биологических, социальных и культурных факторов.

Со своей стороны мы можем указать также на возможное увеличение инцестуальных союзов и на девальвацию института престижа семьи, поскольку со снижением рождаемости основная функция семьи — воспроизводство населения — будет терять свою значимость.

В целом же хочется сказать, что каковы бы ни были прогнозы, очевидно, что в данной области будут происходить серьезные сдвиги, тенденция к которым видна уже сейчас.

Говоря о перспективах увеличения продолжительности жизни, нельзя не обратить внимание на часто задаваемый вопрос: а не будет ли грозить Земле перенаселение, если люди станут жить дольше, и тем более — если будет, как это прогнозируют некоторые геронтологи, достигнуто радикальное увеличение продолжительности жизни?

Очевидный ответ, который вытекает из существующей демографической ситуации развитых стран, гласит: «Нет. Демографическая ситуация наиболее развитых стран стремится к стабилизации за счет снижения рождаемости».

Учитывая имеющиеся тенденции, можно сказать, что этот вопрос станет актуальным вне тех временных рамок (20—максимум 30 лет), которые мы себе поставили в нашем исследовании. Рассматривая же отдаленные перспективы, исследователи связывают решение этой проблемы, в частности:

• с освоением новых, пока малодоступных территорий (Сибирь, пустыни, дно и поверхность морей и океанов);
• со строительством домов-городов;
• с освоением других планет и космического пространства;
• с разумной демографической политикой;
• с управлением инстинктами, которое станет возможным по мере дальнейшего понимания работы мозга (т.е., с развитием когнитивной революции) и совершенствования методов работы с ним (Grey 2007).

Нет сомнений, что человечество будет способно решить эту проблему, в то же время не лишая людей их права на жизнь.

В связи с усилением NBIC-конвергенции человечество ждут удивительные метаморфозы, которые пока с трудом поддаются прогнозированию. Долг ученых-гуманитариев — внимательно присматриваться к новейшим технологическим тенденциям и самым старательным образом анализировать их возможные последствия. Также хотелось бы обратить еще раз внимание на тот факт, что в современном постиндустриальном обществе любые прогнозы, не учитывающие набирающие силу технологические революции, обречены на роль всего лишь памятников недавнего прошлого и настоящего.

Андреев Е. М., Кваша Е., Харькова Т. Л. 2005. Истоки социального неравенства перед лицом смертности. Население и общество 227—228.

Андреев Е. М., Харькова Т. Л., Школьников В. М. 2005. Изменение смертности в России в зависимости от занятости и характера труда. Народонаселение 3: 68−81.

Анисимов В. Н., Соловьев М. В. 1999. Эволюция концепций в геронтологии. СПб: Эскулап.

Ашшурский Э. 2005. Рог вожделенного благоденствия или ящик Пандоры? Moskow University Alumni Club. http://www.moscowuniversityclub.ru/home.asp?artId=3455

Белова А. 2001. Старость отодвигается. Частная собственность 26(271).

Большая разница в возрасте — плюс или минус? 2005. АиФ. Дочки-Матери 23(314). http://www.aif.ru/online/dochki/314/20_01

Бочаров В. В. 2000. Антропология возраста. СПб: Издательство СПбГУ.

Вишев И. В. 2002. На пути к практическому бессмертию. М.: МЗ-Пресс.

Вишев И. В. 2005. Проблема жизни, смерти и бессмертия человека в истории русской философской мысли. М.: Академический Проект.

Гидденс Э. 2005. Социология. Изд. 2-е полностью перераб. и доп. М.: Едиториал УРСС.

Халтурина Д. А., Коротаев А. В. 2006. Русский крест: факторы, механизмы и пути преодоления демографического кризиса в России. М.: УРСС.

Мартынов В.А. (ред.). 2001. Мир на рубеже тысячелетий (прогноз развития мировой экономики до 2015 г.). М.: «Издательский Дом Новый Век».

Мужчины чаще пользуются компьютерами. Вебпланета. http://www.webplanet.ru/news/lenta/2002/7/25/1287.html

Потапов А. А. 2006. Базовая Система Моделирования Человека. Российское Трансгуманистическое Движение. http://www.transhumanism-russia.ru/content/view/125/113/

Родился человек, который сможет прожить 1000 лет, утверждают ученые. NEWSru.Com. http://www.newsru.com/world/17mar2006/live4ever_print.html

Сельченок К. В. 2000. Психология возрастных кризисов: Хрестоматия. Мн.: Харвест.

Сухих В. А. Призрак бродит по Европе. Российское Трансгуманистическое Движение. http://www.transhumanism-russia.ru/content/view/215/110/

Чистяков В. А. 2006. Мудрец из Беркли открыл лекарство от старости? Химия и Жизнь 6.

Что такое трансгуманизм? Российское Трансгуманистическое Движение. http://www.transhumanism-russia.ru/content/view/6/93/

Эко У. 2006. Говорите мне «ты», мне всего пятьдесят! Esquire 11: 66–67.

Японская игрушка каждый день тренирует мозги стариков. Membrana. http://www.membrana.ru/articles/health/2006/03/10/204100.html

Annan K. 2002. Opening Statement. Second World Assembly on Ageing Madrid, Spain 8—12 April. United Nations. http://www.un.org/ageing/coverage/pr/socm3.htm

Arie S., Aris B. 2003 Pension age to rise in Italy and Germany. Guardian Unlimited. http://www.guardian.co.uk/italy/story/0,12576,1029918,00.html

Blue Brain Project FAQ. Ecole Polytechnique Federale de Lausanne. http://bluebrain.epfl.ch/page18924.html

Borner K. Mapping the Structure and Evolution of Science. National Institutes of Health: Office of Extramural Research. http://grants.nih.gov/grants/KM/OERRM/OER_KM_events/Borner.pdf

Butler R. 1980. Ageism: A foreword. Journal of Social 36(2).

Converging Technologies for Improving Human Performance: Nanotechnology, Biotechnology, Information Technology and Cognitive Science. 2003. World Technology Evaluation Center. http://www.wtec.org/ConvergingTechnologies/

Goldstone J. A. 1991. Revolution and Rebellion in the Early Modern World. Berkeley: University of California Press.

Grey A. 2007 Почему мы должны делать все возможное, чтобы как можно быстрее излечить старение. Strategies for Engineered Negligible Senescence (SENS): A practical way to cure human aging — Website of Dr. Aubrey de Grey. http://www.sens.org/concerns-ru.htm#opop

Happy 150th birthday? New Era Looms for Aging. 2006. Today’s News from MSNBC, March 16. http://web.archive.org/web/20060418021052/http://www.msnbc.msn.com/id/11840433/

Inozemtsev V. L. 2001. “Class of Intellectuals” in Post-Industrial Society. Social Sciences 32(1).

Office for National Statistics & Government Actuary’s Dept. 2003. BBC News website. http://news.bbc.co.uk/1/hi/uk/4045261.stm

Olshansky J., Perry D., Miller R, Butler R. 2006. In Pursuit of the Longevity Dividend: What Should We Be Doing To Prepare for the Unprecedented Aging of Humanity? The Scientist March http://www.grg.org/resources/TheScientist.htm

Peterson. G. 1999. Grey Dawn: How the Coming Age Wave will Transform Americ — and the World. New York: Random House.

Population Trends 120. 2005. UK National Statistics.

Vaknin S. 2003. The Labour Divide. Skopje: A Narcissus Publications Inprint.

World Population Prospects: The 2004 Revision and World Urbanization Prospects Population Division of the Department of Economic and Social Affairs of the United Nations Secretariat. United Nations, Department of Economic and Social Affairs. http://esa.un.org/unpp

Maxon M. 2006. Stem Cell Research in California. UcDavis Biotechnology Program. http://www.biotech.ucdavis.edu/PDFs/Penhoet_Maxon_Oct.%2020%202006.pdf

Автор: Валерия Прайд, 2008 г.