Российское Трансгуманистическое Движение

2060 год, 1 января. Два месяца до окончания реабилитации.

– Откройте рот шире, – В руках девушки блеснула игла шприца.

– А это больно? – спросил я.

– Самую малость, вы не почувствуйте.

Я растянул губы в улыбке. С детства не люблю стоматологов. Сердце бешено колотится при виде игл, лезвий, а от запаха обезболивающего в глазах мутнеет. И хотя на дворе середина двадцать первого века и бояться зубного врача – позор, мне не победить страхи. Я могу искупаться в ледяной воде, съесть живого таракана, а вот сходить вылечить зубы...

– Откройте еще шире.

– Куда шире?!

– Послушайте, – она нахмурила бровки. – Вы сами пришли. Насильно никто не тянул. Будьте добры слушать меня. Откройте рот ши–ро–ко. Понимаете? Ши–ро–ко! Не тратьте мое драгоценное время!

Стерва. Знаешь с кем разговариваешь? Одно слово... Не кипятись. Она права. У тебя в двенадцать встреча с главными акционерами. Не забыл?

Я окинул взглядом кабинет стоматолога: на стене красовался постер с изображением четырех гномов прыгающих вокруг дерева, рядом с входной дверью улыбался беззубым ртом манекен голливудской звезды. Отсутствием чувства юмора здесь не страдают. 

– А у вас уютно. – Сказал я.

– Спасибо. – С арктическим холодом в голосе ответила она.

Дужки моих очков завибрировали, на линзах-экранчиках бегущей строкой выползло сообщение «Доктор Пафнутий Цукерманович Изенштейн». Я вытащил из кармана футболки блютуз-наушник и запихал в левое ухо.

– Алло, – наконец–то доктор позвонил мне. – Пафнутий Цукерманович, приветствую вас.

 – Здравствуйте, Игорь Юрьевич, – голос доктора показался взволнованным. – Молодой человек, простите за отсутствие изображения, наши спецы повредили главную сеть. И спешу огорчить. Ваш дед, возвращенный к жизни двадцать пятого декабря прошлого года, не подлежит реабилитации. Не знаете, что он вчера выкинул? Когда мы попросили перепечатать текст из книги на компьютер. (С трудом нашли книгу в бумажном варианте, весь интернет переворошили!)  Он тыкал пальцами в клавиатуру более пяти часов! Две страницы! А дня три назад ваш дедушка... плюнул мне в лицо! Я отказываюсь работать с ним. – Доктор вздохнул с облегчением. – Дед... простите... дедушка умер рано и воскрешен слишком поздно.

Я поморщился. Трижды черт! Изенштейн – мастер в своем деле. Около пятисот человек вернулись в мир живых полноценными людьми благодаря ему. Среди реабилитированных – Василий Курганов, когист начала двадцать первого века, Сергей Носов, биолог, создатель лекарства от СПИДа, Джон Васекс, творец первого действующего центра крионики. И многие–многие.

– Пафнутий Цукерманович, – я должен уговорить его.– Молю вас: верните родного человека. Не ради денег и славы. В детстве я поклялся... Впрочем, не важно. Вы знаете кто я, я знаю кто вы. Прошу, за ценой не постою. 

Интересно: Изенштейн будет ломаться, повышая цену за лечение? Или согласиться сразу? Пару лишних десятков тысяч евро у меня есть. Но не хочется переходить грань разумного и отдать больше.  Если он видит во мне курицу, несущую золотые яички, то ошибается. Я крокодил с золотыми зубами. Острыми как лезвия бритвы. 

– Эээ... Игорь... Давай на «ты», мы же ровесники? Спасибо. Я проведу новый курс лечения. Сроки по реабилитации возрастут  на один месяц. Если готов ждать.

– Готов! И еще: соедини с дедом? – В горле пересохло.

– Это может повредить процессу, но я позволю. Подожди минутку.

Наушник зашипел, словно внутри не провода и чипы, а маленькая гремучая змея. К голове прильнула кровь, уверен, сейчас я покраснел аки рак. Секунда, две. Почему не соединяют?

– Игорек? – Дедов баритон я узнал бы из миллионов. – Внук, ты где?

– Я здесь, дедуль, – Голос дрогнул. Еще чуть-чуть – заплачу. – Как дела?

– Прикидываешь: вчера, значит, сунули книгу. Догадайся какую? Камасутра! Без картинок! И попросили пере...

– Мне Пафнутий Цукерманович рассказал. – Я перебил деда. – Делай все, что скажут. Если все будет хорошо, я заберу тебя. Пообещай мне, что будешь делать все, что скажут. Дед, мы как в детском садике сейчас разговариваем. Или как в американском боевике. «Не умирай, Нора!» «Не умру, Арни.» Чувствуешь фальшь?

– Гм. Ладно, Игорек, мне на процедуры пора. Пока...

2060 год, 16 февраля. Две недели до окончания реабилитации.

Дышать стало тяжело, грудь словно сдавили тиски. А на веки будто нацепили пудовые гири. Я с трудом открыл глаза.

Ветви деревьев были склонены к земле, рекламные стенды скошены.

По дороге со скоростью эстонских улиток двигались машины. Серого цвета, с тонированными стеклами. Вдоль обочины красовались манекены девушек, одетые в джинсовые черные шорты и рыжие топы. Мгновение... Их тела  начали плавиться, пластмасса зашипела, красиво очерченные руки покрывались пузырями. Но как это получается?!

Толчок в бок.

– Твою мать, смотри куда прешь! – бросил я.

– Что-о-о-о?

В меня вклинился... муравей? Закованный в литой, отливающий металлом хитин, он покачивал выпуклой головой и вычищал сяжки, прохватывая их через жвалы.

– А... А... Вы кто? – промямлил я.

Муравей шевельнул влажной щеточкой по фасеточным глазам.

Шизофрения, Игорь. Между прочим, неизлечимая болезнь...

Проснись!

Я вскочил с кровати.

– Свет! – прошипел я.

В глаза выстрелили и кольнули лучи ламп. Не устояв на ногах,  плюхнулся на кафельный пол. Наплевать. Не встану. Буду лежать, сил нет подняться. Сердечной мышце надо расслабиться. Вон как стучит, будто пробежал десять километров по Сахаре. А сколько времени?

– Время! – почему нельзя задавать дурацкому компьютеру команды мысленно.

– Двадцать три, ноль, ноль по Гринвичу. - Ответил женский голос из колонок.

– Хоть по Фаренгейту!

Надо меньше есть мяса на ночь. Помру с такими снами. «Не помрешь!» - намекнул внутренний голос. «Сдохнешь – оживят». 

Еще с дедом надо решить проблемы. Надоело мне мучиться. Все доктора в один голос твердят о невозможности возвращения человека к нормальной жизни после полувекового «несуществования». Если бы год, то – да! Пять лет – да. Десять, пятнадцать. Но пятьдесят! Я могу, конечно, стереть память! И «скинуть» новую жизнь. Но уничтожать придется все воспоминания! Доктора, ученые-биологи до сих пор не знают, что надо стирать. Хочу, чтобы дедуля помнил всё. Я должен его вернуть!

Но как? Стирание памяти сразу отметаем. Второй способ – поместить деда в виртуальный мир. Но это – обман. Врать я не буду.

Что же?! Дед сможет реабилитироваться! Смог же научиться пользоваться компом, смог изучить пять языков программирования,  смог! Надо верить.

Я сжал кулаки. Раз не смогли доктора обучить, смогу я. Завтра заберу деда.

2060 год, 29 февраля. Один день до окончания реабилитации.

Тормоза машины взвизгнули. Сто пятьдесят километров в час, сто семьдесят километров в час. Быстрее, быстрее! Будто не на «порше» еду, а на карете.

Дед, дед! Почему ты умер так рано? За те пятьдесят лет, что ты провалялся в морозильной камере, мир ускорился в развитии. Появилась возможность полетов в космос к далеким галактикам. Представь, человек теперь живет бесконечно долго. Сколько можно успеть сделать!

Остался один шаг до бога. 

Ты умер, но я тебя воскресил. Я помог богу вернуть «хорошего человека». Но не запросто так. Дед, придется  догонять человечество. И если у меня с тобой что-то не получится – исправим.

Машина остановилась. Я увидел здание центра по реабилитации «Завтра ты станешь другим». Дед, наверное, ждет меня, волнуется. Ничего, уже иду.

Глубоко вздохнув, прошептал:

- Дед, ты знаешь кто я, а я знаю кто ты...

Автор: Сергей Тягунов