| Проблема постчеловеческого будущего |
|
Постчеловеческое время – это время господства все более могущественных наномедицинских, молекулярно-биологических, геномных, нейронных, компьютерно-сетевых, информационно-медийных и других сверхтехнологий. Постчеловеческим оно называется потому, что практика применения названных сверхтехнологий во благо человека, преобразует последнего в постчеловека. Наша эпоха – всего лишь начальный момент постчеловеческого времени. Сверхтехнологии, порождаемые постчеловеческим временем, позволяют воссоздавать мир неживой и живой материи, начиная с атомов, наноструктур, нанопроцессов. Практика их применения не просто изменяет все то, что порождено природой. Она конструирует квазиприродную (т.е. искусственную, суррогатную) среду, в которую погружает человека. Благодаря этой практике суррогатной становится не только физическая среда. Практика генетической модификации молекул ДНК поступательно делает суррогатной и биологическую природу практически всех живых существ, начиная с простейших бактерий и кончая человеком. Все это означает, что в эру сверхтехнологий человек необратимо погружается в мир суррогатных онтологий, противоречащих биологической природе человека. Стремясь преодолеть эти противоречия, человек, распоряжающийся все более могущественными сверхтехнологиями, стремится усовершенствовать себя с их помощью, начиная с генного уровня. С этой целью он далеко не без риска вторгается в хранилище своей наследственной информации – в человеческий геном, – и изменяет его на свой страх и риск. Отсюда и сложнейший комплекс драматических процессов, которые происходят ныне на пересечении гуманитарии и естествознания, и которые связаны с практикой расшифровки гигантской наследственной информации, закодированной в человеческих генах. Успехи в расшифровке этой информации обусловливают стремительный рост масштабов и темпов научно-технологической экспансии в мир человеческих генов. Благодаря этой экспансии человеческая молекула ДНК, сохраняющая и передающая по наследству генетическую информацию о строении, развитии и индивидуальных признаках человека, осознана ныне не только как генетическая энциклопедия, дающая надежду на излечение многих заболеваний, но и как мощное средство гуманитарии ХХІ века, используемое с целью совершенствования человеческой природы. После успешной реализации проекта «Геном человека», на первый план выходит проект «Протеом человека», стратегическая цель которого – разобраться с тем миллионом белков, которые потенциально могут существовать в наших клетках и определять важнейшие особенности натуры человека. Успешное осуществление проекта «Протеом человека» позволит биотехнологам более тщательно диагностировать генетические отклонения и блокировать неблагоприятное действие мутантных белков на клетку. Технологии, которые возникнут в ходе реализации этого проекта, позволят генным инженерам планировать и «исправлять» функционирование человеческих генов и таким образом по их усмотрению улучшать биологическую природу человека. Важнейший шаг на этом пути – эпохальное открытие Э. Файра и К. Меллоу, за которое им присуждена нобелевская премия в 2006 г. Речь идет об открытии РНК-интерференции, т.е. генетических механизмов, позволяющих выключать функционирование любых генов человеческого генома. Биомедицинские технологии, базирующиеся на этом выдающемся открытии, позволяют генным инженерам по их усмотрению изменять человеческую молекулу ДНК, генокод, генотип, фенотип, телесность, нейросистему. Учитывая все это, нетрудно понять энтузиазм разработчиков все более могущественных нано-био-гено-нейро-инфо-медийных и компьютерных сверхтехнологий, которые мечтают о времени, когда они с помощью упомянутых сверхтехнологий будут по своему усмотрению изменять человеческую природу. Отождествляя это время «постчеловеческим временем», они предрекают неизбежность преобразования нынешней гуманитарии в «трансгуманитарию». Главное отличие трансгуманитарии – открытость гуманотехнологиям, базирующимся на достижениях наук о человеке. Создавая все более могущественные гуманотехнологии, творцы трансгуманитарии с их помощью перебрасывают мост через брешь между естествознанием и гуманитарией, гигантски расширяют ее проблемное поле, изменяют традиционное этико-онтологическое отношение человека к миру жизни, к человеческой природе, к процессу формирования наукоемкого будущего. В наше время нано-медицинские, био-инженерийные, геномные, нейронные, ДНК-компьютерные, био-информационные, компьютерно-сетевые, информационно-медийные и других гуманотехнологий применяются к решению следующих проблем:
В этом сложнейшем комплексе проблем трансгуманитарии проблема постчеловеческого будущего занимает центральное место. Именно поэтому она и будет предметом дальнейшего исследования. Постчеловеческое будущее – мираж или неизбежность?Что побуждает ведущих философов нашего времени таких, как Ю. Хабермас, Ф. Фукуяма, Ж. Бодрийяр (См.:1), всерьез разрабатывать тему надвигающегося постчеловеческого будущего? Какой путь развития, по их мнению, открывают человечеству уже упоминавшийся шквал революций (См.:2) в науках о человеке? Насколько глубоко новейшая индустрия наукоемких технологий способна преобразить не только бытие социума, но и природу человека? Что может человечество обрести и что потерять на этом пути? И вообще, как мы должны относиться к нынешней все ускоряющейся гонке в сфере гуманотехнологий, порождаемых шквалом научных революций в науках о человеке? Обсуждение этих вопросов, целесообразно начать с анализа центральной идеи гуманитарии – идеи совершенствования человеческого рода. Пронизывая собой всю культурную историю человечества, эта идея восходит своими истоками к древнейшим антропогоническим мифам, повествующим о человеке как о создании, утратившем первоначальное божественное совершенство. Своеобразной тенью этой идеи является извечное недовольство духовным и физическим несовершенством человеческого существа. Это недовольство представлено в натурфилософской, метафизической, религиозной и других формах в гуманитарной мысли всех эпох – Античности, Возрождения, Средневековья, Нового времени. Выражая это недовольство, мыслители названных эпох предложили самые разные средства и методы преображения человеческой природы посредством реформирования государственного устройства и изменения системы воспитания (См.:3). Отправной точкой научных разработок средств совершенствования человеческого рода послужила теория Дарвина о происхождении видов, показавшая, что в основе эволюционного развития всех живых организмов на Земле лежит естественный отбор, благодаря которому только наиболее приспособленные особи выживают и передают свои признаки потомству. Важный вклад в разработку научных основ апгрейда человеческой природы внес английский естествоиспытатель Ф. Гальтон. Центральная идея его стратегии совершенствования человеческого рода такова: благодаря развитию культуры, человек сумел избежать благодетельного влияния естественного отбора и теперь неуклонно приближается к пропасти полного вырождения. Для предотвращения этого трагического исхода Ф. Гальтон и его последователи требовали организации в обществе практики "искусственного отбора", который выполнял бы в человеческом обществе те же функции, что и естественный отбор в природе. Так была сформулирована стратегическая задача гуманитарии, базирующейся на эффективном использовании все более могущественных достижений наук о человеке. Энтузиасты такой гуманитарии одержимы убеждением, что практика апгрейда человеческой природы, осуществляемая с помощью наукоемких технологий, способна не просто оздоровить "народонаселение", повысить его био-социальное качество, но сделать это быстро и гуманно. Рубеж ХХ-ХХІ веков – особый этап в развитии многовековой практики апгрейда человеческой природы. В этот период упомянутый апгрейд начинает осуществляться с помощью гуманотехнологий, порождаемых уже упоминавшимся шквалом научно-технологических революций. Разъясняя особенности этого шквала революций, Ф. Фукуяма пишет: «То, что мы сегодня переживаем, — это не просто технологическая революция в расшифровке ДНК и в способности манипулирования ее структурой, но революция в биологии, лежащая в основе такой способности. Подобная научная революция приводит к открытиям и прорывам во многих смежных областях, помимо молекулярной биологии, в том числе в когнитивной неврологии, популяционной генетике, эволюционной биологии и нейрофармакологии. И научное наступление во всех этих областях имеет потенциальные политические последствия, потому что оно расширяет наши знания о мозге, источнике человеческого поведения, а, следовательно — и возможности управлять им» (4, 16). По мнению Фукуямы, окружающий нас мир в ближайшие десятилетия будет выглядеть совсем по-иному, даже если не прибегать к широкомасштабным допущениям о возможностях генной инженерии. «Сегодня, – заключает он, – мы стоим перед этическим выбором, касающимся тайны генетической информации, правильного использования медицинских препаратов, исследований на человеческих эмбрионах и клонирования человека. Однако вскоре нам придется иметь дело с вопросами о селекции эмбрионов и о степени, до которой все медицинские технологии можно использовать для усовершенствования человека, а не только для чисто лечебных целей» (5, 17). Как отмечалось выше, неологизм «гуманотехнология» означает поступательно расширяющееся множество способов целенаправленных модификаций генетики человека, осуществляемых посредством все более изощренных квазихимических манипуляций над человеческой молекулой ДНК. К таким «гуманотехнологиям» относятся технологии: генетического программирования, технологии рекомбинантных молекул ДНК, технологии РНК-интерференции, технологии клонирования, трансгеноза, нано-медицинские, геномные, нейронные, информационно-медийные, компьютерно-сетевые и др. После появления «индустрии гуманотехнологий» проблема взаимовлияния гуманитарии и естествознания (гуманитарной и естественнонаучной субкультур) стала обсуждаться совсем не так, как во времена Чарлза Перси Сноу. В те времена эта проблема понималась как проблема драматического раскола новоевропейской культуры на две противоборствующие субкультуры – «культуру гуманитариев» и «культуру творцов науки». Пропасть, разверзающаяся между названными субкультурами, казалась тогда непреодолимой. Не было никакой надежды на то, что когда-либо в будущем прогресс естествознания породит технологии, с помощью которых можно будет перебросить «мост» над этой межкультурной пропастью (6, 23). В наше время упомянутый драматический раскол еврокультуры на художественную и научную субкультуры начинает постепенно преодолеваться. Былое различие между естественными и гуманитарными науки становится условным. Об этом сегодня размышляют многие ведущие философы нашего времени. Отмечая этот факт, Б.Г.Юдин пишет: «Одна из отличительных особенностей нашего времени состоит в том, что не только те науки, которые некогда были названы объясняющими, но и науки гуманитарные, которые принято характеризовать как понимающие, все в большей мере воспринимаются – и более того, осознают себя – как науки технологические, позволяющие изменять человека» (7, 49). Все это означает, что «мост» над упомянутой межкультурной пропастью (хотя пока и шаткий) уже существует. И возводится он с помощью упомянутых выше гуманотехнологий в ходе реализации таких проектов, как «Геном человека», «Протеом человека», «Нанотехнология», «Инфотехнология», «Наномедицина», «Нейротехнология», проект «Искусственного суперинтеллекта» и др. Многие современные социальные аналитики убеждены, что успешная реализация названных проектов позволит не только упрочить «мост», соединяющий гуманитарию и науку, но и интенсифицировать двустороннее движение по этому «мосту». Сам этот «мост» мыслится как нелинейная взаимосвязь гуманитарии и науки, т.е. как своеобразная лента Мёбиуса, двумя мнимыми сторонами которой оказываются гуманитария и наука. Начавшийся многовековой марафон человечества по этой ленте Мёбиуса придает взаимодействию гуманитарии и естествознания качественно новый смысл. Отныне гуманитария и естествознание осознаются как две различные, но одинаково важные стратегии заботы о человеческом бытии в мире. Первая – это стратегия заботы об этико-нравственном бытии человека; вторая – о сколь-угодно длительном сохранении физически-телесного присутствия человека в мире. Разъясняя этот новый смысл взаимодействия гуманитарии и наукоемкой техники, Ж. Бодрийяр пишет: «Увлекательный бег вперед: погоня за техникой и ее порочными последствиями, за человеком и продуктом его клонирования, бег по ленте Мебиуса только начинается» (8,64). До начала новейшего шквала научных революций упомянутые две стратегии заботы о человеке почти не интерферировали между собой. Средства и способы естествознания были не пригодны для решения насущных задач гуманитарии и, наоборот. Потому-то и возникла иллюзия об их абсолютной внеположности по отношению друг к другу. Однако после новейшего шквала научных революций взаимодействие между ними существенно изменилось. Размыв былую дизъюнкцию между гуманитарией и наукой, этот шквал революций вверг эти сферы культуры в сверхтехнологическое соприкосновение. Сверхтехнологии, порождаемые нанонауками, наномедициной, молекулярной биологией, генной инженерией, нейронаукамии, стали активно применяться для решения исконных задач гуманитарии. В эпицентр проблемного поля гуманитарии, активно использующей упомянутые сверхтехнологии, стали смещаться следующие чрезвычайно сложные экзистенциальные, морально-этические, мировоззренческие, социально-гуманитарные проблемы:
Весь этот непрерывно усложняющийся комплекс вопросов, касающихся грядущей участи человеческого бытия в мире, превращается в своеобразную проблемную ось, вокруг которой вращается мировая философско-гуманитарная мысль ХХІ века. Глубокое и многоплановое исследование его требует разработки методологии междисциплинарных исследований человека, – методологии, адекватной его системной структуре, и открывающей гуманитарии ХХІ века новые пути, неизвестные всей прошлой ее истории. Порождая весьма драматическую экзистенциальную ситуацию в био-социальной судьбе Homo sapiens’a, взрывоподобное развитие индустрии гуманотехнологий развеяло метафизическую догму гуманитарии Нового времени о том, человеческая природа – это незыблемая онтологическая константа. Оно показала, что константой человеческая природа казалась только потому, что традиционные средства способы воспитания и образования были не способны изменять биологическую судьбу человека, подвергать преобразованиям наследственную информацию, закодированную в человеческом геноме. В эру могущественных гуманотехнологий совершенствование биологической природы человека становится повседневной практикой. И именно поэтому человеческая природа воспринимается ныне как историческая переменная. Биотехнологи, наномедики, творцы генной и нейронной инженерии способны по своему усмотрению изменять наследственную информацию, закодированную в человеческой молекуле ДНК. А это значит, что все ускоряющаяся гонка в сфере гуманотехнологий, расширяя научно-технологическую экспансию в мир человеческих генов, создает реальную возможность все более дерзких модификаций человеческой натуры. Гуманитария, свободно распоряжающаяся могущественными гуманотехнологиями, преображается в трансгуманитарию, в центре которой – острейшая дискуссия о грядущей участи человеческой природы. Участников этой дискуссии волнует вопрос: Сохранится ли человеческая природа такой, какова она у нынешнего Homo sapiens’a? Не преобразится ли она в природу трансчеловека, постчеловека, Homo supertechnologicus’a, генетически модифицированного человека со сверхчеловеческими способностями? Осмысление долговременных последствий стремительно расширяющейся научно-технологической экспансии человека в мир наследственной информации, «зашитой» в генах живых существ планеты, – информации, определяющей эволюционную судьбу Homo sapiens’a, – актуальнейшая задача гуманитариев ХХІ века. Контроверза: «hi-tech – hi-hume»Термины «hi-tech» и «hi-hume» обозначают два типа технологий, используемых человечеством в процессе самовоспроизводства себя в мире. Объектом «hi-tech»-технологий является внешний мир, физический космос, Макрокосм. Объектом «hi-hume»-технологий является человек в полноте всех его измерений, т.е. Микрокосм, охватывающий мир человеческих генов, человеческий геном, генокод, телесность, человеческую нейросистему. С учетом сказанного, легко понять, почему вторую категорию технологий обозначают термином «гуманотехнологии». Практика применения гуманотехнологий поставила под знак вопроса характерную для ментальности Запада метафизическую оппозицию «субъект–объект», которая, как известно, имеет этическую природу, выявленную еще И. Кантом. Категория «объект» в этой оппозиции обозначает все то, что может быть предметом технологии. Категория же «субъект» обозначает то, что предметом технологических преобразований не может быть в принципе. В рамках нововременной ментальности человек как субъект разумных действий мыслится не как средство, а как цель для других разумных существ. Подвергать его гуманотехнологическим преобразованиям здесь означает – совершать антигуманный, аморальный поступок. Именно это положение классической гуманитарии и отрицают энтузиасты гуманотехнологий, именующие себя «трансгуманистами». Позиционируя себя по отношению к ренессансным и нововременным гуманистам, трансгуманисты разделяют их цель. Однако в средствах и методах достижения этой цели их позиции радикально различны. Трансгуманизм начинается с отказа от упомянутого запрета на технологические способы манипулирования сознанием и био-социальной природой человека. Само отрицание этого запрета приверженцы трансгуманизма возводят в базисный принцип трансгуманистической философии и трансгуманитарии. Традиционный гуманизм – это любовь к человеку в том модусе его существования, который доминирует ныне. Этот гуманизм не признает никаких иных модусов существования человека. В отличие от традиционного гуманизма, «трансгуманизм» – это любовь к иному человеку, которому еще только предстоит возникнуть через многие десятилетия практики использования гуманотехнологий. «Трансгуманизм» – это любовь не к «ближнему», а к «дальнему», т.е. к генетически модифицированному человеку (к постчеловеку, к трансчеловеку, Homo supertechnologicus’y). Такой человек, хотя и является потомком нынешнего человека, но он модифицирован с помощью гуманотехнологий до такой степени, что уже представляет собой биологический вид, отличный от Homo sapiens’a. Характеризуя его, трансгуманисты отмечают, что такой человек «будет обладать умственными и физическими возможностями, далеко превосходящими возможности любого не модифицированного генетически человека. Он будет умнее, чем любой человек-гений и будет обладать намного более совершенной памятью. Его тело не будет подвержено заболеваниям. Тело такого человек не будет разрушаться с возрастом, а это обеспечит ему неограниченную молодость и энергию. Трансчеловек сможет получить гораздо большие способности испытывать эмоции, удовольствие и любовь или восхищаться красотой. Ему не придется испытывать усталость или скуку и раздражаться по мелочам» (9, 37). Трансгуманизм, таким образом, – это многоликое философско-гуманистическое движение, приверженцы которого претендуют на новое мировоззренческое осмысление био-социальной судьбы человечества. В рамках такого осмысления, человек, как мы знаем его сегодня, не является вершиной эволюции. Здесь он – лишь начало грядущего этапа эволюции вида Homo sapiens, – этапа, начавшегося вместе с революцией гуманотехнологий. Появление трансгуманистического мировоззрения подготовлено всем ходом научно-технического и культурного прогресса. С ним связаны надежды на удовлетворение самых сокровенных, самых глубинных желаний человека, касающихся совершенствования едва ли не всех его естественных качеств. Само слово «трансгуманизм» было введено известным гуманистом Джулианом Хаксли. У него этот термин означал гуманистическую доктрину, основанную на новейших достижениях науки и техники. Манифестируя возможность фундаментальных изменений человеческой природы, осуществляемых с помощью гуманотехнологий, ранние трансгуманисты заявляли, что такие технологии позволят ликвидировать старение, страдания и смерть, а, следовательно, помогут значительно расширить физические и интеллектуальные возможности человека (10, 41). Трансгуманисты наших дней идут значительно дальше Джулиана Хаксли. Они заявляют, что естественный отбор, доминировавший преимущественно на биологической стадии развития человека, 50–30 тысяч лет назад вошел в преимущественно общественно-интеллектуальную стадию. В наше время он переходит в стадию биолого-общественно-интеллектуальной гармонии. На этой стадии вид Homo sapiens достиг такого уровня развития, при котором он может влиять на все то, что ранее было не доступно ему, а именно – на генетику человека, его телесность, его нейросистему, его интеллект. И хотя сегодня достижения в этом направлении не слишком велики, через несколько десятилетий новые сверхмощные гуманотехнологии необратимо изменят нашу жизнь и природу самого человека. Трансгуманисты верят, что недалёк тот день, когда геронтология, наномедицина, геномика и протеомика позволят людям жить очень долго, возможно, – неограниченно долго. С помощью новых гуманотехнологий (в частности, технологий генетического программирования, нейро-чипов, искусственного интеллекта) люди смогут кардинально усиливать свои интеллектуальные и физические возможности. Особое внимание трансгуманисты уделяют проблеме интеграции мозга и компьютерных сетей, и даже возможности переноса личности на компьютерный носитель. По прогнозу Р. Курцвайла, к 2020-му году появится компьютер, равный по мощности нашему мозгу. К 2030-му году станет возможным объединение мозга и компьютера. Примерно в 2035-2040 может быть осуществлена полная загрузка человеческого сознания в компьютер (11, 57). Трансгуманисты убеждены, что грядущий прогресс в сфере гуманотехнологий не только изменит био-социальную природу человека, планетарный мегасоциум, но и сделает возможным создание изобилия ресурсов для каждого человека планеты. Разъясняя свою позицию по вопросу о том, «куда и с какой скоростью экспресс гуманотехнологий движет антропосоциогенез», трансгуманисты акцентируют внимание на том, что научные достижения последних двух десятилетий свидетельствуют вплотную приблизили человечество к новой, технобиологической фазе антропосоциогенеза. На этой фазе антропосоциогенеза человечество начинает использовать могущество гуманотехнологий, прежде всего, в целях совершенствования генетики человека и наделения его сверхчеловеческими способностями. Однако все более дерзкие вторжения в геном человека неизбежно приведут к появлению новых видов человека, именуемых такими терминами, как постчеловек, трансчеловек, Homo supertechnologicus, человек со сверхчеловеческими качествами. Набор средств, использование которых, по мнению трансгуманистов, способствует преображению ныне существующих людей в постлюдей включают следующие:
Осмысливая особенности нынешнего этапа генетической модификации человека, трансгуманисты акцентируют внимание на том, что человек одновременно участвует в нескольких самостоятельных, но зависящих друг от друга форм эволюционного процесса. Его выживание в стремительно изменяющейся окружающей среде сначала обеспечивалось посредством преобразования морфологических признаков и поведенческих реакций (биологическая эволюция). Затем к таким преобразованиям добавились сначала изменения самой среды обитания человечества с помощью hi-tech-технологий, (т.е. рационалистических способов преобразования природы), а затем изменения общества и самого человека (посредством hi-hume-технологий). Основное отличие нынешнего этапа генетической модификации живых существ (включая и человека) от всех предшествующих состоит в том, что здесь генетическая модификация осуществляется не спонтанно (не «самотеком»), а под непрерывно совершенствуемым человеческим контролем. Такой контроль становится все более эффективным благодаря непрерывной модернизации «инструментов» генетического конструирования организмов с заранее запланированным набором наследственных, в том числе и неизвестных ранее признаков. Рутинными процедурами практики такого конструирования живых существ становятся такие процедуры, как:
Превращение гуманотехнологий в универсальное орудие антропогенной деятельности, порождает ряд существенных изменений не только в науках об органической жизни, но и в сфере гуманитарного знания. Важнейшие из них связаны с появлением трансгуманистического образа человека, в котором он явлен как художник, изобретатель, конструктор, соперник Природы, готовый по своему разумению переиначивать её законы. Символизируя не только поступательно возрастающую мощь индустрии гуманотехнологий, но и ее способность порождать цепную реакцию все более масштабных опасностей, рисков, катастроф, этот противоречивый, дерзновенный, светлый и трагический образ человека бросает новый свет на науку постиндустриального социума. Эта последняя, вторгаясь в мир самоорганизующихся и самовоспроизводящиеся биосистем, порождает такие гуманотехнологии, которые способны ускользать из-под человеческого контроля. Выход же из-под человеческого контроля апокалипсически могущественных гуманотехнологий сопоставим со вспышкой глобальной цепной реакции, когда от нескольких водородных бомб земной шар может превратиться в новую звезду. Практика применения гуманотехнологий, переводя вопрос о будущем Homo sapiens’a из сферы философских рассуждений и научной фантастики в сферу практической этики и политики, позволяет совершенствовать био-социальную человеческую природу, наделять человека сверхчеловеческими способностями, осуществлять масштабные трансформации планетарного социума, создавать условия для постановки антропосоциогенеза под человеческий контроль. Все это означает, что гуманотехнологии, которые позволяют человеку по его усмотрению преобразовывать наследственную информацию, со временем кардинально изменят природу человека, его биологическую судьбу. Благодаря им, антропосоциогенез перестает быть независимым от воли человека-творца гуманотехнологий. Человек-творец гуманотехнологий становится могущественным фактором, преобразующим ход антропосоциогенеза просто потому, что гуманотехнологии, позволяют ему вторгаться в человеческую молекулу ДНК и по его разумению перестраивать ее. В итоге пользователь гуманотехнологий оказывается своеобразным «редактором» биологической судьбы человека, а сам антропосоциогенез становится процессом, регулируемым творцом все более могущественных гуманотехнологий. Индустрия гуманотехнологий, таким образом, – амбивалентный фактор в истории человечества. С одной стороны, она даруют человеку новую степень свободы, ибо, чем более могущественными становятся гуманотехнологии, тем шире горизонты свободы их творца. С другой стороны, индустрия гуманотехнологий, позволяя человеку вторгаться и изменять человеческий геном, способна разрушить его. А это значит, что практика применения все более могущественных гуманотехнологий при определенных условиях способна стереть человеческое бытие с лика планеты. С учетом охарактеризованных выше особенностей гуманотехнологий нетрудно понять, почему дискурс о последствиях практики их применения становится одним из самых влиятельных дискурсов нашего времени. Экзистенциальная участь человека в эру сверхтехнологий. Горизонты генетического апгрейда.Если попытаться в едином неологизме выразить главную особенность ситуации, сложившейся в гуманитарии после революции гуманотехнологий, то, пожалуй, самым подходящим неологизмом для этой цели подошел бы неологизм «биохакерство». Социально-гуманитарный смысл этого неологизма, позволяющего обозреть в целом упомянутую ситуацию, можно пояснить так. Неологизм «биохакерство» образован по аналогии с понятием «хакерство» в информационно-коммуникативной сфере. Спектр значений этого понятия весьма широк и простирается от положительного значения, когда подразумевается практика высококлассных специалистов, самоотверженно борющихся с монополией компьютерных корпораций, разрабатывающих свободные программы для блага общества, до самого отрицательного, когда имеется в виду деятельность «крекеров», т.е. электронных взломщиков банков, похитителей секретной информации, сетевых хулиганов, создателей вирусов. Неологизм «биохакерство» наследует главным образом положительный смысл понятия «хакерство» и никогда не используется как синоним «биокрекерство». Несмотря на свою позитивную (точнее, позитивистскую) ориентацию, практика биохакеров влечет за собой поток амбивалентных последствий (социальных, культурных, экзистенциальных). В самом широком смысле, «биохакерство» – это практика биотехнологов, генных инженеров, нано-медиков, творцов нейронных технологий, которая может либо вывести антропосоциогенез на более высокий уровень развития, либо трагически оборвать его. Все зависит от этико-моральных качеств биохакеров. Как отмечалось выше, революция сверхтехнологий открыла творцам гуманитарии широкий доступ к хранилищу гигантской наследственной информации, закодированной не только в генах человека, но и в генах всех остальных живых существ планеты. Практика овладения этой генетической информацией, порождает индустрию все более могущественных сверхтехнологий, с помощью которых можно взламывать и перестраивать наследственную информацию любого живого существа. Все это означает, что сверхтехнологии биохакерства знаменуют собой начало синтетической биологии, которая со временем будет в состоянии конструировать для нужд постиндустриального социума не только все природные существа, но и такие существа, каковых никогда не существовало в природе. Сегодня синтетическая биология находится в эмбриональном состоянии. Тем не менее, ею уже созданы искусственные микроорганизмы, обладающие совершенно необычными свойствами. Одни из них синтезируют сложные химические ингредиенты для лекарственных препаратов, другие – аминокислоты, отличные от природных, третьи поглощают тяжелые металлы из сточных вод, четвертые по команде выполняют простейшие действия. Однако более зрелые шаги синтетической биологии еще впереди. И именно они сформируют облик постиндустриального социума. Практика «биохакерства», развивающаяся на базе достижений синтетической биологии, выражает главную особенность социальный практики взламывания и перестройки любых хранилищ генетической информации (молекул ДНК, хромосом, любых иных генетических конструкций). Нынешнее расширение практики «биохакерства» – естественное следствие все ускоряющейся гонки в области молекулярной биологии, генетики, геномики, протеомики, наномедицины, когнитологии, информатики, нейрологии. Ошеломляющие достижения в названных научных областях породили могущественные сверхтехнологии, с помощью которых стало возможно:
Практика биохакерства оказалась мощным источником генетически программируемых систем, т.е. искусственных биосистем, способных исполнять самые различные социально важные функции. Природа, как известно, запрограммировала природные живые существа отнюдь не ради того, чтобы они служили в качестве стратегического ресурса вида Homo sapiens. Однако после революции нано-био-гено-нейро-инфо-компьютерных и других сверхтехнологий человек оказался способным по своему усмотрению генетически перепрограммировать любые природные существа с целью превращения их в биофабрики, биореакторы, биомашины, и даже – в биооружие массового уничтожения. Все это означает, что человек превратил генетическую информацию, «зашитую» в генах живых существ планеты, в важнейший ресурс постиндустриальной цивилизации. В ХХІ веке практика использования этого ресурса, порождает особый мир генетически программируемых систем, способных удовлетворять практически все потребности постиндустриального социума – социально-экономические, когнитивные, эстетические и др. Одновременно практика применения сверхтехнологий к преобразованию человеческого генома осуществляет стратегию все более радикального совершенствования биологической природы человека, хранилища его наследственной информации, его телесности, нейросистемы, интеллекта (См.:12). Многие социальные аналитики видят в этой стратегии генетического апгрейда человека начало нового витка антропосоциогенеза. Главные особенности этого витка можно пояснить так. Известно, что грядущая участь человека в мире во многом зависит от того, как именно он распорядится наследственной информацией, «зашитой» в генах человеческой молекулы ДНК, в человеческом геноме. На предшествующих этапах развития биологии считалось, что с человеческой ДНК можно только считывать (списывать) генетическую информацию. Вписывать же новую информацию в это хранилище генетической информации казалось принципиально не возможным. Хранилище наследственной информации казалось надежно защищено от человеческих попыток целенаправленных изменений его. Поэтому и сложилось представление о том, что человеческая природа – это как бы онтологическая константа. Новейшее развитие молекулярной биологии, геномики, протеомики опрокинули эту догму старой биологии о незыблемости биологической природы человека, о том, что человеку не дано взламывать хранилище наследственной информации и изменять содержание хранилища по его желанию. Выяснилось, что новую информацию в молекулу ДНК любого живого существа способны вносить, вписывать вирусы. Вирусы, у которых хранилищем наследственной информации служат молекулы РНК (а не ДНК, как у всех прочих организмов), вырабатывают специальные ферменты, которые умеют осуществлять обратную транскрипцию, то есть переписывать информацию из РНК в ДНК. Такое переписывание генетической информации из РНК в ДНК и есть генетическое перепрограммирование ДНК. Созданная таким путем ДНК встраивается в хромосомы клетки-хозяина и размножается вместе с ними. Поэтому с подобными РНК-вирусами очень трудно бороться (вирус ВИЧ относится к их числу). Молекула ДНК вируса встраивается в геном клетки-хозяина, а потом снова способна отделяться от него и формировать новые вирусные частицы, которые могут заражать другие клетки. При этом вместе с собственной молекулой ДНК вирус захватывает кусочек ДНК хозяина и таким образом переносит его в другую клетку, в том числе – и в клетку другого организма. С учетом сказанного, становится понятно, почему вирусы способны распространять как благоприятные так и неблагоприятные наследственные признаки, почему благодаря вирусам совокупность генетических программ закодированных в генах человека, его молекула ДНК может пополняться новыми генетическими программами. «Текст» ДНК как бы редактируется вирусом (разумеется, не всегда в лучшую сторону). Но если вирусы могут это делать, то почему бы человеку не воспользоваться этой способностью вирусов. И он воспользовался, превратив вирусы в свой инструмент, с помощью которого стал вписывать в человеческую ДНК новую генетическую информацию и не какую-либо, а вполне определенную, т.е. такую, какую он считает желательной. Так в руках биотехнологов вирусы превратились в своеобразный инструмент редактирования генетических текстов, включая и такой «текст», как ДНК человека. Итак, хранилище наследственной информации человека, т.е. его ДНК, не является онтологической константой. Наномедики, генные инженера, биотехнологи и другие биохакеры способны с помощью соответствующих сверхтехнологий по своему усмотрению изменять генетику человека, осуществлять стратегию генетического апгрейда. К каким последствиям в грядущей участи человека могут привести открывшиеся перспективы такого биохакерства? Можно ли предвидеть долговременные последствия таких изменений хранилища наследственной информации человека? Какие выводы следуют из анализа практики редактирования наследственной информации человека, закодированной в его генах? Предельно кратко такие выводы можно сформулировать в виде следующих тезисов. Биотехнолог, обогащающий хранилище наследственной информации новыми генами, в которых закодированы сверхчеловеческие способности, может перестраивать, генетически перепрограммировать молекулу ДНК человека. Ведь каждая группа генов, содержащаяся в этом хранилище наследственной информации, – это некоторая серия биологических программ. Новая дополнительная группа генов, имплантированная биотехнологом в человеческую ДНК, – это новая серия биологических программ, а значит – новые человеческие способности, сверхчеловеческие качества, обновления генетики человека. Индустрия технологий генного программирования молекул ДНК любых живых существ не стоит на месте. Она прогрессирует с огромной скоростью. А это значит, что пользователь технологий генетического программирования молекул ДНК обретет возможность загружать в хранилище генетической информации огромные массивы новой информации. Со временем он будет не только свободно распоряжаться хранилищем генетической информации, но и изменять это хранилище по своему усмотрению. Подобная практика использования генетической информации радикально изменит постиндустриальный социум и ввергнет его в состояние технологической сингулярности. Перепрограммировать человеческую молекулу ДНК – значит перестроить биологическую природу человека, значит наделить его какими-то сверхчеловеческими качествами и способностями. Стратегия генетического перепрограммирования, таким образом, порождает в человеке стремление все более радикального совершенствования своей биологической природы. Нет никаких гарантий того, что стратегия обогащения человеческой ДНК новыми группами генов, никогда не превратит ее в ДНК какого-то нового живого существа, более сложного, нежели нынешний человек. Осознание этой возможности порождает гипотезы о том, что все расширяющаяся практика применения сверхтехнологий к совершенствованию генетики человека ввергает антропосоциогенез в новый режим, что эта практика способна привести к появлению молекул ДНК трансчеловека, постчеловека, Homo supertechnologoficus’a. Отсюда и новейший дискурс гуманитариев о грядущей участи человека в эру взрывного развития все более могущественных сверхтехнологий. Человека-биохакер приобрел новую степень социальной и биологической свободы. Творчески реализуя ее, он самоосознает себя своеобразным дизайнером генетики человека, перед которым открываются фантастические перспективы контроля рождаемости, контроля радикального совершенствования человеческой природы, контроля эволюции и т.п. Со временем научно-технологические центры, осуществляющие генетическое совершенствование человека станут в один ряд с заводами по генному совершенствованию растений и животных. Некоторые из этих фабрик выстроены уже сейчас, например, Нью-Йоркская лаборатория по генному модифицированию сои. Переписывая, перепрограммируя свой геном, свою ДНК, загружая в свой мозг огромные базы знаний, генетический дизайнер способен не только деконструировать свою биологическую природу, но и конструировать новые виды человека (киборга, либо гибрида человека и машины). После осознания того, что биологическую судьбу человека (и даже судьбу планетарной жизни) можно «редактировать» с помощью технологий генетического программирования, становится ясно, что практика применения технологий генетического программирования многое изменит в жизни человечества. Индустрия все более могущественных технологий редактирования молекул ДНК живых существ приобретает глубокий социальный смысл. Ее развитие влечет грандиозные перемены в ходе антропосоциогенеза, осмысление которых выходит далеко за горизонт биологической науки в необозримую сферу гуманитарии будущего. Сложность генетической структуры человека не является пределом сложности генетически программируемых биологических систем. Фундаментальные законы биологии не исключают возможность появления неизмеримо более сложных генетически программируемых биологических систем. Грядущая практика создания все более могущественных нейроимплантатов и технологий генетического перепрограммирования человеческой ДНК со временем сотрут грань между человеком и биологической машиной. Люди, наделенные сверхчеловеческими способностями, будут функционировать в интеграции со сложнейшими биологическими машинами. Возникнут гибриды биологических машин, сложность функционирования которых многократно превзойдет сложность человека. Поскольку хранилище наследственной информации программируемых биологических машин открыто для обогащения новой информацией, появятся машины с суррогатными ДНК, в которые вписана гигантская дополнительная генетическая информация. Не исключено, что биоинженеры ХХІ века создадут такой искусственный интеллект на основе человеческого мозга, в который будет встроен электронный аналог ДНК, т.е. сеть цепочек и связей, которые будут открыты для биотехнологического изменения извне. Разумеется, сегодняшний уровень развития генного программирования биологических систем весьма далек от предельного совершенства. Сегодня он напоминает компьютерную отрасль образца середины прошлого века. Однако не далек тот момент, когда практика модифицирования генетики человека выйдет из стен секретных лабораторий и станет таким же коммерчески успешным продуктом как soft & hard ware. Резюмируя содержание статьи, хотелось бы акцентировать внимание на следующих положениях. Новейший шквал нано-био-гено-нейро-информационных и других революций выводит вековечное познание человеческой природы на новый уровень. Речь идет не только о познании генетики человека, но и его психики, а также социальных и культурных характеристик человеческого существования в мире. Осмысливая его, мы, безусловно, должны опираться на те данные, которые вырабатываются в науках о человеке. К сожалению, одних этих данных не достаточно. Ведь многое о человеческой природе мы знаем из религии и теологии, из искусства и художественной литературы, наконец, из повседневного жизненного опыта. На каждом историческом этапе познания феномена человека мы далеки от исчерпывающе полного знания о нем. Мы все еще поверхностно понимаем, как именно соотносятся между собой биологическое, гуманитарное, религиозное, метафизическое знания о человеке. Постчеловеческое будущее – это время особого эволюционного состояния антропосоциогенеза, в которое его ввергает все ускоряющаяся гонка в сфере фундаментальных наук и индустрии сверхтехнологий. Нынешний шквал научных революций создает реальную возможность для расширения научно-технологической экспансии в мир человеческих генов, от состояния которых существенно зависит грядущая участь человеческой природы. Под нарастающим прессингом этой экспансии вековечный дискурс о человеческой природе претерпевает радикальный поворот. В условиях поступательного возрастания могущества гуманотехнологий человеческая природа перестает восприниматься участниками этого дискурса как надвременная онтологическая константа. Человек – это существо, которое способно и устанавливать, и преодолевать границы любых своих определений. И так как определенность человека (помимо всего прочего) зависит и от его воли, то это означает, что любая его определенность не окончательна. Со временем она может быть отменена субъектом воли. Воля человека способна превращать любую определенность человека в неопределенность. Человеческое существование в мире, таким образом, предстает как нечто многоликое, неопределенное, пластичное, допускающее преобразования с помощью гуманотехнологий. Признание факта неокончательности, недоопределенности, непредзаданности человеческой природы побуждает современных философов рассматривать природу человека как предмет своеобразного искусства в недрах которого осуществляются разнообразные конструкторские, дизайнерские, биохакерские проекты и замыслы. Будущее, к которому экспресс сверхтехнологий мчит постиндустриальный социум, осознается как «постчеловеческая» стадия истории. Постчеловеческой она именуется потому, что практика применения все более могущественных гуманотехнологий преображает человека в постчеловека. «Постчеловеческая» стадия истории – это не пресловутый «конец истории». Это, скорее, начало нового витка развития человека, все более дерзко преобразующего свою природу с помощью наномедицинских, молекулярно-биологических, геномных, нейронных и других все более могущественных гуманотехнологий. Литература
Авторы: В.С. Лукьянец, О.Н. Соболь |
Рекламные ссылки: