Российское Трансгуманистическое Движение

Благодаря технологиям люди никогда не были так разъединены, как сегодня!

Шерри ТЕРКЛ

До места проведения конференции по робототехнике в Японии я добирался 36 часов. Огромный зал оснащен Wi - Fi , а докладчик выступает с презентацией по Интернету. Компьютеры открыты, пальцы летают над клавиатурой, но аудитория не слушает. Кажется, большинство из них читает почту, скачивает файлы, бродит по Интернету или ищет иллюстрацию для предстоящей презентации. Каждые несколько минут слушатели все же уделяют докладчику внимание, опуская экраны ноутбуков — своеобразная дань приличию.

В перерывах между заседаниями участники выходят в коридоры, чтобы позвонить или проверить почту с телефона или ноутбука. Некоторые собираются в группки и беседуют,заводят связи, договариваются об ужине. Становится понятным, что на публичных мероприятиях люди больше всего стремятся остаться наедине со своими личными связями. Собираться вместе физически хорошо, однако более важно поддерживать связь с людьми, определяющими твою виртуальную личность — которая имеет наибольшую важность. Я все время вспоминаю, как Фрейд верил в способность общества контролировать и развращать, и в голову приходит фраза, которая вполне могла принадлежать психоаналитику: виртуальность и неудовлетворенность ею.

Эта фраза вскоре всплыла во время проводимого мною опроса бизнес-консультантов. Казалось, они навсегда лишились инстинктов, которые помогают поддерживать связи, дающие конкурентное преимущество. Еще несколько лет назад в паузах между презентациями консультанты говорили друг с другом, сейчас они читают и пишут письма. Если раньше по пути в аэропорт время проводили за полезной беседой, то сейчас — за коммуникаторами. Некоторые считают, что это способствует более эффективному использованию времени «простоя», но их слова звучат h е совсем убедительно. Время, котор ое затрачивается на ожидание межд у перелетами и на дорогу в аэропорт -это не «простой», это самая что ни на есть работа. Его чрезвычайная це нно сть была неоднократно подтв ер ждена, когда высокопоставленн ые международные группы укреплял связи и уточняли идеи.

Мы живем в эпоху техноэнтузиазма, и, похоже, получаем огромное удовольствие от наших электронных игрушек. В рекламных роликах, под влиянием которых мы, по большому счету, и покупаем все эти бесчисленные гэджеты, нас изображают во время работы в великолепных и удаленных местах, подчеркивающих наш статус. Мы соединены, привязаны и настолько важны, что физическое присутствие нам уже не требуется. Сейчас много говорится о ho вой эффективности, поскольку мы можем работать где угодно и когда угодно. Однако жизнь на привязи сложна, полезно иногда соизмерить наши чудесные новые связи с тем, что они делают с нами как людьми. Предлагаю взглянуть на пять проблем, терзающих мою связанную душу.

НОВОЕ БЕЗЛИЧНОЕ СОСТОЯНИЕ ЛИЧНОСТИ

К 1990-м годам Интернет дал нам место для проекции себя. Через онлайновые игры, известные как многопользовательские домены, мы могли создавать аватары, которые входили в виртуальную жизнь. Хотя игры часто походили на средневековые походы, игроки признавали, что виртуальная среда притягательна благодаря огромным возможностям, которые она дает для исследования личности. Простые и ничем непримечательные люди представляли себя знаменитостями, интроверты пробовали себя в роли дерзких и смелых. В виртуальном мире люди строили дома своей мечты, которые они не могли позволить себе в реальном мире. Они занимали виртуальные должности, связанные с ответственностью, часто заводили связи, партнеров и даже играли свадьбы;, обладающие значительной эмоциональной важностью, а также вели богатую виртуально-сексуальную жизнь.

Сегодня людям без технического образования легче смешать реальную и виртуальную жизнь. В виртуальном мире Second Life , придуманном Linden Lab , вы можете зарабатывать настоящие деньги, можете начать свой собственный настоящий бизнес. Для тех, кто предпочитает жизнь онлайн, проще выразить интимность в виртуальном мире, чем в реале, то есть в реальной жизни. Для тех, кто одинок, но боится интимности, жизнь онлайн дарит среду, где можно быть одиночкой, но не одиноким, иметь иллюзию компании, при этом без издержек постоянной, интимной дружбы.

С конца 1990-х годов социальный компьютинг предлагает возможность экспериментировать с виртуальным вторым, но сейчас эта аналогия уже почти ничего не значит. Наши новые онлайновые интимности создают мир, где возникает новое состояние личности — безличность. Говорю по мобилке, нахожусь в сети;, пишу эсэмэс, в Интернете — эти фразы предполагают новое позиционирование субъекта, подключенного к обществу через технологию.

ТЕРЯЕМ ЛИ МЫ ВРЕМЯ

Личность, растущая одновременно с многозадачностью и быстрым реагированием, измеряет успех количеством звонков, почтовых и текстовых сообщений. Самооценка калибруется технологиями, которые ее облегчают. Для нашей сегодняшней жизни характерно величайшее противоречие: мы настаиваем, что сложность нашего мира растет, но, тем не менее, создаем культуру общения, в которой нет времени на то, чтобы сесть и подумать наедине с собой. Мы всегда готовы получить текстовое сообщение, на которое мы должны дать срочный ответ. Выросшие с этими возможностями дети, возможно, никогда не узнают о других способах. Их опыт поднимает вопрос, адресованный всем нам: оставляем ли мы достаточно времени для того, что важно на самом деле?

Люди тратят невероятное количество часов на просмотр электронной почты. Они отгораживаются от своего собственного опыта и беспокоятся, что не успевают за версией своей жизни, которую смотрят на экране. У них нет сил догнать эту нередактированную версию, однако ответственность, тем не менее, от этого никуда не исчезает. Мы становимся душами, которые следят за правилами, временем, задачами. Технология всегда включено — всегда с вами возносит самоконтроль на совершенно новый уровень.

Пользователи Интернета по-разному описывают вторжение сети в их жизнь. Один из них говорит: У меня не хватает времени, чтобы побыть наедине со своими мыслями. Другой: Мне специально приходится выделять время, чтобы думать. Такие формулировки зависят от я, отличного от технологии, я, которое может отложить в сторону технологию, чтобы действовать отдельно от ее потребностей. Однако это я конфликтует с реальностью нашей жизни, которую мы проживаем в присутствии экранов, ноутбуков или мобильных телефонов. Мы привыкаем считать себя этакими киборгами, сливающимися воедино с аппаратурой. Другими словами, чтобы выделить больше времени, необходимо выключить свою электронику, которая теперь неразрывно связана с ощущением наших тел и все больше ощущается как продолжение наших умов.

Наши связывающие гэджеты в результате дают социальную и психологическую систему навигации для связанных личностей. Один телевизионный продюсер, привыкший к связи с миром через мобильник, рассказал, что для него собственное я живет во внутреннем пространстве его телефона. Когда он сломался, я думал, что умру. Я не мог этого вынести, мне казалось, что я схожу с ума, — сказал он.

ПРИВЯЗАННЫЙ ПОДРОСТОК

Детям дают мобильные телефоны их родители. В обмен те должны отвечать на их звонки. С одной стороны, эта система дает подросткам новую свободу. С другой, они больше не могут остаться одни и рассчитывать только на себя: родители всегда па расстоянии нажатия кнопки на телефоне. Это дает чувство защищенности в опасном мире, однако за автономию нужно платить. Раньше в жизни каждого городского ребенка наступал момент, обычно где-то между 12 и 14 годами, когда ему приходилось передвигаться по городу в одиночку. Это своеобразный обряд посвящения, который как бы говорил: Ты теперь один и за все ответственен сам. Даже если ты боишься, ты должен сам все преодолеть». Мобильный телефон служит своеобразным буфером: дети представляют себя совсем no -другому если родители все время на связи.

Подростки обычно любят проверять идеи с ровесниками. Если раньше мы делились мыслями и чувствами немедленно, то теперь, когда для этого мы используем различные технологии, у нас может возникнуть ряд новых зависимостей. Эмоциональная жизнь может перейти из разряда у меня есть чувство, я хочу позвонить другу в разряд я хочу что-то чувствовать, я должен позвонить. В любом случае, это происходит за счет культивирования умения быть одному а также управлять и сдерживать свои эмоции.

А как же подростковый период — время самопознания? Мы общаемся текстовыми сообщениями, маякуем и сбрасываем смайлики. Все они нужны чтобы быстро сообщить о своем состоянии, но не рассчитаны, чтобы открывать диалог о сложности чувства. Культура, формирующаяся вокруг мобильного телефона, — это культура коммуникации, но не обязательно культура саморефлексии, которая рождается из ощущения эмоции, ее переживания, желания поделиться ею с другим человеком. Когда общение сокращается до скорописи смайликовых эмоций, то вопросы кто я и кто ты переформатируются для малого экрана и сглаживаются.

ВИРТУАЛЬНОСТЬ И НЕДОВОЛЬСТВО ЕЮ

Виртуальная жизнь на сайтах Face - book или MySpace щекочет нервы, однако нашей хрупкой планете нужны действия в реале. Нам следует беспокоиться о том, что мы, хотя и связываемся глобально, однако соотносимся локально. Мы стали виртуозами самопрезентации, привыкли к постоянной жизни на публике. Обычным стало представление, что за нами постоянно наблюдают. Другими словами, люди говорят: Пока я не делаю ничего зазорного, почему меня должно волновать, кто на меня смотрит? Это состояние ума делает нас уязвимыми для политического злоупотребления. В июне прошлого года я был на церемонии Webby Awards , где награждаются лучшие и самые влиятельные интернет-сайты. Томас Фридман победил, доказав, что Интернет создал плоский мир экономики и политических возможностей, мир, в котором ученик старших классов из Бруклина конкурирует со своим сверстником из Бангалора. MySpace занял первое место как наиболее новаторский сайт года.

Церемония награждения происходила как раз во время громкого скандала в прессе о подслушивании частных разговоров правительственными агентствами. Когда возник вопрос нелегального прослушивания, собравшиеся интернетяне приложили все усилия, чтобы превратить вопрос в его отсутствие. Мы услышали, что любая информация — это хорошая информация, информация хочет быть свободной и если тебе нечего прятать, тебе нечего бояться. На коктейле перед награждением один из выдающихся граждан Интернета оживленно говорил об идее Майкла Фуко — о так называемом паноптикуме, конструкции, повторяющей строение колеса со спицами, расходящимися из центральной втулки. Обычно он используется как аналогия для демонстрации того, как современное государство дисциплинирует граждан. Когда паноптикум служит моделью тюрьмы, охранник находится в центре. Поскольку каждый заключенный (гражданин) знает, что охранник может в любое время посмотреть на него, вопрос о том, смотрит ли он в действительности и существует ли вообще, теряет всякий смысл. Сама структура создает дисциплинированных граждан. По аналогии, говорил мой собеседник, в Интернете кто-то время от времени может смотреть, поэтому даже не имеет значения, делает ли он это на самом деле. Объяснение паноптикума самим Фуко было критикой дисциплинарного общества. Сегодня он стал обоснованием права правительства США шпионить за своими гражданами. Все вокруг согласно кивали.

Ученики старших классов и студенты колледжа отказываются от права на частную жизнь на MySpace почти во всем, начиная с музыкальных предпочтений до сексуальных фетишей. Их совсем не волнует никому не известное правительственное агентство, которое может знать, кому они звонят, или какие сайты посещают чаще всего. Люди получают удовольствие от определенной публичности. Она скорее подтверждение, чем нарушение.

РАЗДЕЛЕННОЕ ВНИМАНИЕ

Современная профессиональная жизнь богата примерами людей, игнорирующих тех, кого они встречают в реальности. Они отдают предпочтение тем, кто находится онлайн, поскольку считают их более релевантной аудиторией. Студенты читают электронную почту на уроках, преподаватели — на собраниях, родители — во время разговоров с детьми. Люди читают сообщения, когда идут по улице, управляют автомобилем или во время семейного обеда. Они даже могут говорить по телефону, вести совещание и читать сообщения одновременно. Изначально тайная привычка делить внимание между различными мирами со временем становится нормой. Вы замечаете как человек, с которым вы обедаете, бросает беглый взгляд вниз, и вы понимаете: он читает эсэмэс.

Меня поставили на паузу. То есть я не могу никуда деться. Я не могу достать из кармана работу. Меня просто прервали на полуслове, а я еще должен помнить, о чем мы говорили, чтобы снова продолжить разговор, когда он нажмет на мне плей, — так один из моих студентов называет ситуацию, когда он идет по улице с товарищем и тому вдруг звонят на мобильный.

Традиционные телефоны раньше связывали нас с друзьями, семьей, коллегами по школе и работе и уже совсем недавно с людьми с коммерческими и политическими предложениями. Теперь все не так. Сегодня наши мобильники связывают нас с людьми и с предметами, которые их представляют: автоответчиками, сайтами, личными страницами. Иногда мы общаемся через аватары, которые анонимно заменяют нас перед другими, выражаемся на интимные темы перед незнакомцами, потому что мы и они способны скрывать свою подлинную личность. Иногда мы общаемся с синтетическими протоколами распознавания голоса, которые помогают нам в технических и административных вопросах. Благодаря этому у нас есть возможность заказать еду, одежду и билеты на самолеты. В Интернете мы общаемся с ботами — антропоморфными программами, которые разговаривают с нами на различные темы. В онлайновых играх мы берем в партнеры симулируемых героев с искусственным интеллектом, который не связан с живыми игроками. Согласно условиям игры, мы должны доверять этим героям, которые могут спасти наши вымышленные жизни в игре. На самом деле, от доверия искусственному герою в компьютерной игре до доверия другу-роботу — один шаг.

Когда моей дочери Ребекке было 14 лет, мы пошли в Американский музей естественной истории на выставку Дарвина. У входа мы увидели две галапагосские черепахи. Одна спряталась, а вторая замерла в клетке без единого движения. Они могли посадить туда робота, — заметила Ребекка. Она считала, что нет смысла привозить черепаху на такое огромное расстояние, если она будет просто сидеть на месте. Настоящие черепахи не нужны, если нельзя посмотреть, как они себя ведут, — утверждала она. Я смотрел на дочь в полном недоумении, ведь весь смысл был как раз в том, что они живые!

Когда в Орландо открылся парк Царство зверей, где были выставлены живые животные, его посетители жаловались, что те выглядели не так реально, как роботизированные создания в других частях Disney World . Роботы-крокодилы крутили хвостами и закатывали глаза, тогда как живые, как и галапагосские черепахи, в основном лежали неподвижно.

Я задал посетителям музея другой вопрос: Если вместо живой черепахи сюда посадят робота, как вы думаете, нужно ли говорить людям, что черепаха неживая? Не думаю, — отвечало большинство детей. Сведения о живости могут выдаваться для служебного пользования, для определенной цели, но какая цель у живых животных?

25 лет назад японцы поняли, что демография их враг и у них никогда не будет достаточно молодежи, чтобы заботиться о стареющем населении. Вместо того чтобы приглашать иностранцев ухаживать за пожилыми людьми, они решили создать роботов и снабдить ими дома престарелых. Те нравятся докторам и медсестрам, членам семьи и самим престарелым, потому что проще поручить вашу маму заботам робота, чем оставить ее одну пялиться на стену или в телевизор. Очень часто сами престарелые их любят, но думаю, по большей части, за неимением другого выхода. Одна женщина говорит об Айбо, домашнем роботе от Sony : Он лучше настоящей собаки. Он не опасен и никогда не предаст. Вы не будете никогда печалиться из-за его смерти, ведь он никогда не умрет.

Хотя в плане душевного покоя в краткосрочном масштабе подобное использование роботов может быть полезным для пожилых людей и их детей, но каким оно будет для нас с моральной точки зрения? Ответ не зависит от того, что могут делать сегодня компьютеры или, что они смогут делать в будущем. Главный вопрос, какими станем мы, в каких людей мы превратимся по мере развития тесных взаимоотношений с машинами.

www.idea-magazine.com.ua