Встреча в Видном |
Бывают в жизни встречи, которые невозможно забыть. Время стирает лица, события и факты, но само чувство, которое захватило тебя в тот миг, кажется, напротив становится острее и ощутимее. Такой встречей для меня стала неожиданная поездка на дачу к Игорю Владимировичу и Ольге Александровне Вишевым. Неожиданная потому, что приглашение от Данилы Медведева я получила утром того же дня. В прошлом году я очень жалела, что в дни IV Российского Философского конгресса я не попала к Вишеву на «круглый стол». А тут – как снег на голову свалившаяся возможность пообщаться лично. Я, конечно, согласилась, «забыв» о своей всегдашней занятости. 15 июля 2006 г. Погода стояла жаркая. В нашей компании почти все были «старые лица»: Игорь Валентинович Артюхов, Игорь Кирилюк, Данила Медведев и, пока еще не знакомый мне, Булат Гайфуллин. Дача Вишевых находится в Видном – это почти Москва. Мы ехали в машине, с ветерком. По дороге обсуждали новости Движения, перспективы криофирмы и мою мысль о том, что желать вечной жизни в этом ограниченном физическом теле могут лишь жизнелюбцы, каких мало. Так, спустя каких-то полчаса, мы прибыли в Видное. Среди богатых коттеджей дача Вишевых выглядит очень скромно – на участке два крохотных домика с покосившимися порожками, кое-какая мебель и посуда. Словом, обычная дача «старых» русских. Необычны только сосны-великаны, аристократично возвышавшиеся над нами: другие давно бы уже спилили их и засеяли бы землю морковкой да картошкой. Я не знала, ни сколько Игорю Владимировичу лет, ни как он выглядит. Никогда не расспрашиваю предварительно о человеке: для меня всегда дорого первое впечатление. Но почему-то мне мысленно представлялся образ энергичного, подвижного и зоркого человека – видимо, по впечатлению о философах Российской Академии Наук. Правда, с первых же минут нашего знакомства этот образ улетучился. Нас встретил довольно тучный человек в черных очках, одетый по-летнему в майку и шорты. Вишев оказался старше, чем я предполагала. И он был слеп. Но через всю эту физическую немощность проглядывали неимоверные жизнелюбие, оптимизм и сила духа. Все его существо, кажется, устремлено к светлому будущему человечества. Подобного рода впечатление у меня было, когда я читала К.Э.Циолковского - «Космическую философию». И еще меня поразило, с каким вниманием Игорь Владимирович старался выслушать каждого. Это редкое качество. Чаще всего люди, особенно люди в возрасте, не любят слушать других. Беседа в неформальной обстановке протекала то в едином русле, то разбивалась на несколько направлений. Мне, конечно, сложно было схватить все сразу. Например, я совершенно не уловила линии Игоря Валентиновича Артюхова. Хотя он, наверняка, говорил о чем-то интересном. Разговаривали о сингулярности, Данила рассказывал Игорю Владимировичу и его жене - Ольге Александровне - о криофирме. Игорь Владимирович вспоминал историю своих бедствий, как он с 60-х годов (!) отстаивал идею практического бессмертия. Булат рассказывал о том, как он применяет в своей жизни познания в области геронтологии и об одном простом и доступном методе диагностики нехватки в организме микроэлементов. Данила, как всегда, успевал активно поучаствовать в обсуждении всех тем, а в конце ему пришлось мужественно отбиваться от группового давления, отстаивая на практике и, главное, в теории образ жизни абсолютного трезвенника. Игорь Кирилюк, вообще, очень эмоционально реагировавший на происходящее вокруг, помнится, бурно радовался, что «старику Никольскому» (нашему ведущему математику) стукнуло уже 100 лет. А мне было очень интересно выяснить, почему Игорь Владимирович так уповает на клонирование. Сама я к этой идее совершенно равнодушна. Ведь клонированное физическое тело не решает проблемы прерывания сознания. И клон не может стать той же личностью – хотя бы потому, что личность во многом детерминирована сложной исторической цепью социальных и культурных влияний. Но Игорь Владимирович, в отличие от меня, - убежденный атеист. В бессмертное существование души он не верит. А из всех возможных решений проблемы продолжения личности в физическом теле б.-м. реальным вариантом является клонирование. Клон генетически идентичен своему «родителю», значит, он будет носителем тех качеств личности, которые детерминированы генетически. Остальные качества клон может «восполнить», зная историю жизни своего «родителя». От нас после нашей смерти остаются видеозаписи, фотографии, наши дневники, письменные труды и т.д. Таким образом, клонированный человек сможет «восполнить» историю своей жизни историей жизни генетически идентичного ему «родителя». Очевидно, Игорь Владимирович находит в этом какое-то утешение. Я – нет. Поэтому наша дискуссия логично перешла к перспективам крионики. Сидевший рядом Булат высказал мысль о том, что мы вполне могли бы клонировать физический организм без мозга, а мозг пересадить прежний, крионированный. Разумеется, дискуссия эта была футурологической, поэтому такие вопросы, как старение клеток и способы разморозки крионированных органов не обсуждались. Однако я высказала сомнения в том, что, вообще, возможно вырастить в лабораторных условиях физическое тело без головного мозга, поскольку головной и спинной мозг развиваются из одного и того же нервного зачатка. Данила заметил, что можно вырастить органы отдельно, а затем «собрать» их в единый организм. Но я возразила, что человечество всегда шло путем минимальных затрат, часто перешагивая через этические нормы. Поэтому наивно было бы уповать на такое «гуманное» и дорогостоящее воспроизведение человеческой личности. Гораздо проще клонировать ребенка, вынуть у него его собственный мозг и вставить крионированный. И нет никакой гарантии, что все не произойдет именно так. Таким образом, мы не пришли к новому решению. Пока что даже в идее самым гуманным «практическим бессмертием» остается клон-ребенок со «своим» мозгом. Вопрос только в том, надо ли ему будет все это. Но эту тему мы не обсуждали. Время пролетело незаметно. В десятом часу мы с неохотно стали прощаться. Поблагодарили душевнейшую Ольгу Александровну за чудесный стол, обещали поддерживать связь. Когда я вспоминаю об этой замечательной супружеской паре – они представляются мне каким-то единым монолитом, прочнейшим сплавом единого духа и единой жизни. Я думаю, если и клонировать – то сразу обоих. |
Рекламные ссылки: